Я не могу согласиться ни с восторженными отзывами, ни с ругательными, с моей точки зрения книга может быть оценена и положительно и отрицательно. Мне очень понравилась новелла о братьях Корриганах, я была просто в восторге. Когда пошел рассказ о поездке художников, я еле-еле через него переехала, чуть было не бросила чтение. Но слава Богу, перетерпела, и очень довольна, что дочитала. При этом, причем тут канатоходец, я так и не поняла. Безусловно, книга имеет право на своего читателя, и мне кажется, что недостатки книги обусловлены псевдоноваторством автора, за что не буду кидать в него камни, надо же в наше тяжелое время как-то продвигаться и получать серьезные премии.

Начиталась восторженных отзывов и купилась... увы! Потерянное время.
Книга о проститутках, их жизни и жизнях тех, кто с ними каким-то образом пересекался. Канатоходец притянут за уши во всех историях, о нем автор даже не вспомнил, когда описывал жизнь героев через 30 лет. Зато смакование жизни проституток на обочине дороги, тюремного быта, наркотического угара...в общем Америка 70-х гг в ярких красках.
Читать было неприятно и неинтересно. До конца дотянула в надежде, что вот-вот, вот уже сейчас начнутся обещанные переплетения судеб и невероятные развязки сюжета... Разочарование по всем фронтам. Не рекомендую!

Понравилось как автор сплетает в единый узел судьбы разных людей: проституток из Бронкса и аристократок с Парк-авеню, тайного монаха, его брата-бармена и богемной художницы. А над всеми перипетиями Нью-йорской жизни по натянутой проволоке между башнями Всемирного торгового центра вышагивает канатоходец. Он как бы поднялся над всей этой суетой. У всех внизу свои заботы, беды, радости, счастья и несчастья, а если поднятся чуть выше, например на канате , то все уже видется по-другому. Все объединяется, как и судьбы людей в романе Колума Маккэнн. Может быть мы действительно где-то, как-то с кем-то пересекаемся? Роман понравился, было интересно.

Действительно, сборник хороших рассказов, а якобы связующее их звено - канатоходец - просто притянуто за уши. Увидеть в книге образ Нью-Йорка мне не удалось никаким образом. Ну нет его там! Пересечение нескольких судеб в точке аварии абсолютно заимствовано, я это видела в действительно эпохальном фильме "Сука-любовь", да и наши пытались повторить подобную находку в фильме "Шапито-шоу". Книга рассказов была бы вполне заурядной, а вымученное сплетение их в единый роман умудрилось продвинуть данное произведение в ряд заметных явлений литературы. На самом деле мне это как раз очень мешало, возможно я куда выше оценила бы отдельные законченные рассказы автора.

Книга для ценителей настоящего творчества!

Прочитал после пламенных отзывов Дмитрия Померанцева и Артема Бреста, глубоко уважаемых рецензентов. Катарсиса не испытал. "Мост короля Людовика" Уайлдера был, безусловно, знаковым романом с точки зрения нелинейного структурирования американского романа, но сама по себе подобная мозаика сегодня вряд ли может кого удивить. По мне, лучше других ее использует Кейт, но мозаика и вообще лучше всего работает в криминальных жанрах. Роман Маккэнна - добротный, релистичный, полифоничный - мне показался наряду с этим и достаточно вторичным, по эмоциональному запалу близким к женской прозе. Манера письма вполне себе добротная, но это уровень Стивена Кинга, который одним реализмом и письмом все же не берет : без хоррор и экшн-составляющей книги читались бы не так. Ну вот и Маккэнну изюминки, по мне, недостает. Пресно у него. Если главное в книге - образ Нью-Йорка, то Том Вулф и даже Колин Харрисон пообразней и фактурней, женские монологи в лучших проявлениях ( страницы от проститутки в тюрьме) все же послабее, чем у Тони Моррисон. Сентиментально-мелодраматическая составляющая и отсутствие ударной концовки наличествуют. Главы про тэги и работников типа радио с телефонной беседой с очевидцем - вообще лишние с точки зрения выстраивания структуры и обязательности мозаичных звеньев. Сам канатоходец остается чистым образом без какого-либо психологического наполнения. Книжка-то совсем свежая, приемы и манера изложения были бы новаторскими еще лет двадцать назад.

Собственно, песни Владимира Высоцкого вспомнились мне много позже – когда в четырнадцатый или в тридцать четвертый раз прокручивал в голове события романа, переживал в душе его коллизии, воскрешая перед мысленным взором колоритных, незабываемых персонажей.
Вместе с тем, поначалу ничто не предвещало того потрясающего впечатления, которое в итоге оставила по себе книга. Первой моей реакцией было скорей недоумение, ибо автор принялся рассказывать безусловно увлекательные и яркие, но абсолютно не связанные друг с другом истории. Точнее связанные, но как-то слишком уж отдаленно. И совершенно непонятно было, зачем понадобилось называть этот сборник повестей – к тому же сплошь оборванных буквально на полуслове – романом.
А потом от истории к истории потянулись ниточки – сперва тонкие, как паутинки, однако постепенно крепнувшие, пока не обрели прочность каната, что соединил однажды крыши башен-близнецов в Нью-Йорке. И тогда роман чудесным образом обрел целостность, засиял великолепной мозаикой, засверкал безупречными гранями, в которых, как в фасеточном глазу насекомого отразились несколько десятилетий из истории Соединенных Штатов Америки. Несколько десятилетий и еще один-единственный день, который навсегда изменил судьбы героев. Даже не знаю, что меня восхитило и взволновало сильнее: события ли романа, разумеется, стоившие сильных эмоций, или же то, с каким мастерством он был написан.
Большое спасибо Артему Бресту за по-настоящему великое литературное открытие. Действительно, по масштабу, художественности, психологизму и т.д. этому произведению трудно подобрать аналогию среди современных книг. Ну, разве что литтелловские «Благоволительницы». Впрочем, Джонатан Литтелл берет как раз не художественностью, да и с психологией у него дела обстоят весьма скромно, его конек – достоверность, репортерская дотошность, умение с фотографической скрупулезностью фиксировать события. Иное дело – Колум Маккэнн (накрепко запомню это имя и постараюсь не пропустить ни одной его книги из тех, что, надеюсь, последуют за этой).
Маккэнн – истинный виртуоз пера. Его творческий стиль смел, размашист и близок к совершенству. Его интересует не линейное время, не последовательность событий, но вся эпоха целиком. Вечность – в едином миге. Его книга – Вселенная, населенная героями, каждый из которых, в свою очередь, также являет собой Вселенную. Пожалуй, именно люди – главное достоинство романа «И пусть вращается прекрасный мир». Именно они делают этот мир прекрасным, несмотря на всю его суровую – по отношению к ним – жестокость. И именно они заставляют его вращаться.
И первым среди равных является, разумеется, Джон Эндрю Корриган – странный чудак Кор с большим, добрым сердцем, который всю свою жизнь подчинил единственному чувству – любви. Недаром он признается своему брату, что «предпочел бы умереть с сердцем нараспашку, чем кончить свои дни очередным циником». Прекрасная душа Корри – он, по сути, предсказал свою участь, ибо ему не грозила судьба героя «Обыкновенной истории» - слишком уж необыкновенной была его собственная.
Любовь и надежда, боль, отчаянье и снова надежда – вот из чего состоит книга Маккэна. Но главным сокровищем, повторюсь, остаются люди. В том, что автору удались герои-ирландцы, нет ничего удивительного. Как-никак, он и сам кельтских кровей. Но то, с каким вниманием и пониманием Маккэнн отнесся к представителям других народов и рас, поистине дорогого стоит. Его негритянки – своей беззаботной чувственностью и мятежной неукротимостью, готовностью в равной мере и к счастью, и к горю – сделали бы честь самой Тони Моррисон, а американский еврей Сол Содерберг не посрамил бы ни своего тезку Беллоу, ни Филиппа Рота. Может быть, чуть тусклее на фоне других персонажей выглядит супруга Сола – дочь плантаторского Юга из чистокровных васпов. Но и она в конечном счете обретает суть и глубину, вливаясь в пестрый хоровод безостановочно вращающегося мира.
Кстати, Колум Маккэнн, в отличие от другого ирландского литератора, принципиально не разыгрывает «еврейскую карту» (что-то меня в последнее время преследует сия деликатная тема – за какую книгу ни возьмусь…), или, точнее, разыгрывает, однако отнюдь не в комплиментарном ключе. Судья Содерберг при ближайшем рассмотрении оказывается едва ли не единственным отрицательным героем романа. При всей своей щепетильности и как бы позаимствованной у автора принципиальности, он буквально на каждом шагу совершает поступки, роковым образом влияющие на судьбу окружающих. Он принимает за сутенера самоотверженного бессребреника Кори, с классовым и расовым предубеждением судит отброшенную обществом на обочину жизни цветную женщину, вынося ей предвзятый приговор: «Уже по тому, как она стояла, Содерберг ясно осознал ее виновность. По одной только позе». Сол даже собственное горячо любимое дитя принес в жертву кровавому молоху, в которого верил и которому служил. Благословляя сына на правое дело и получив затем скорбную весть из Вьетнама, он ничуть не напоминал убитого горем отца из «Возмущения» Филиппа Рота, и походил скорей на скорбного, но гордого сознанием выполненного долга нового Авраама, чей бог не потрудился заменить ребенка агнцем.
Еще более отталкивающее впечатление производит родня Содерберга. При жизни судьи все эти бесчисленные кузины, кузены и прочие племянники не слишком страдали от избытка родственных чувств, однако дружно слетелись к смертному ложу его вдовы, напоминая не то стаю стервятников, не то рой мух. И бдительно там кружили, не подпуская к умирающей для прощания едва ли не единственного близкого ей человека – приемную дочь подруги. Не обессудьте, барышня, но наследство дяди Сола должно остаться в семье.
Колум Маккэнн – большой художник и настоящий поэт. Его причудливые, неожиданные образы заставляют вспомнить лучшие страницы Хулио Кортасара или Салмана Рушди. «Из-под опор выпорхнули ласточки, ножницами распороли воздух, засеяли небо». «У любви есть особенность – мы оживаем в телах, которые нам не принадлежат».
Простите за пафос, но с выходом романа «И пусть вращается прекрасный мир» на литературном небосклоне зажглась новая яркая звезда. Астрономы-критики ее уже заметили, о чем свидетельствует престижная Дублинская премия. Думается, и за читателями дело не станет. Ведь «если звезды зажигают...»

Непростой роман и композиционно, и психологически, хотя читается легко, и язык очень гармоничный, что редкость для современной прозы. Роман с претензией на философский. Многоуровневый сюжет достаточно умело построен, не раздражает и не даёт запутаться в событиях и героях.
В основе лежит реальный факт - прогулка французского канатоходца Филиппа Пети между печально известными башнями-близнецами в Нью-Йорке на высоте 110 этажей. Даже фотохроника в книге присутствует. Этот факт - лишь основа, стержень, на который автор нанизывает события романа. Персонажи очень яркие, харАктерные, с каким-то особым американским "лоском": монах и его возлюбленная, монах и "его" проститутки, белые матери погибших во Вьетнаме парней и цветная мать погибших во Вьетнаме парней, цветные дочери проституток в четвёртом поколении, владелица автомобиля-убийцы и брат убитого...
В целом роман несет негативный посыл, и мир в нём вовсе не прекрасный.
Проституция, преступность, война, смерть....

"Богу давно пора навешать... Он не хочет говорить со мной. Что-то не видать ни горящих кустов, ни колонн из света. Не втирайте мне про свет. Он горит на другом конце уличного фонаря..."


Меня озадачил вопрос о войне во Вьетнаме. Американские матери утешаются тем, что их сыновья защищали родину. От кого? Разве Вьетнам на Америку напал?

"Эту войну придумали старики, которые больше не могли смотреть в зеркало, а поэтому посылали молодых на смерть."


Соглашусь, что роман эпохальный для Америки, есть, над чем подумать - ИМ, да и нам тоже.

"Однажды вы будете идти во тьме, и, когда впереди воссияет свет, позади вы узрите свою жизнь и не сможете скрыть отвращения."

Великолепная книга. Джаз-стайл, сорри за банальность. Книга, о которой помнишь весь день, и даже специально спешишь домой, чтобы читать дальше. Отдельное спасибо переводчику - великолепная работа! Согласен с предыдущим отзывом: наверное, лушая в этом году

Когда покупаешь книгу где на обложке -Великий роман(Esqure) и на обороте все испещрено отзывами от различных журналов и писателей какая прекрасная книга и что обязательно надо ее прочесть, в душу закрадывается червячок сомнения, но не верю я этому потоку хвалебных отзывов, несметное количество раз ошибался натыкаясь на очередного графомана. Скажу сразу, не тот случай. Без всяких скидок, великолепный роман. Из современной переводной прозы лучшее, что я читал за последние годы ( эпохальные Благоволительницы Литтелла не беру в расчет). Насколько я понимаю, первая книга автора переведенная на русский язык и возможно самая лучшая. Награждена известной и с самым высоким денежным вознаграждением литературной премий- Дублинской. Появилась на мировых книжных прилавках в 2009 году.
" Я провел в Южном Бронксе неделю. Влажность была такая, что ночами нам с братом приходилось вдвоем наваливаться на дверь, чтобы закрыть ее. Подростки с десятого этажа сбросили несколько старых телевизоров на полицейский патруль внизу. Авиапочта. Копы ворвались в подъезд, орудуя дубинками. С крыши донеслись выстрелы. По радио передали песню о революции, загнанной в гетто. Улицы, в копоти поджогов. Город ковырялся в мусорных баках, питался объедками. Мне срочно нужно было чем-то заняться." Да только ради этой фразы, стоило прочесть. Это не просто круто, шедеврально по-моему, умонастроение целого мегаполиса и его обитателей точнее не передать. Короткий литературный шедевр, на меньшее не согласен, только за это можно было какого-нибудь Букера заслужить. А в целом, большой писатель- Колум Маккэнн. Точный, лаконичный, жестокий, честный, с душой наизнанку, правдивый, цепляющий за душу, с геометрически выверенными фразами и при этом разухабистый, с своеобразным литературным речитативом( вторая глава в особенности-Миро, Миро на стене), многоплановый, подмечающий и блестяще облекающий свои мысли, чувства в слова на бумаге( архаизма конечно в нашу цифровую эру, но по другому не могу сказать). Особняком стоит Нью-Йорк, как глыба, центральный образ, место действия героев романа- гигантская мясорубка перемалывающая без жалости и сочувствия людские судьбы и выблевающая их на задворки истории. Но при этом не лишенный своего очарования. Разноплановость Маккэнна как раз подтверждается, в том как он владеет литературным языком- поэтичный, жаргонный, метафоричный, сентиментально-лирический различается от главы к главе, каждая из глав рассказывается разными людьми из разных слоев, разного статуса и цвета кожи незримо либо зримо, по воле случайности или по предначертанию скованными между собой. Жизнь в мельчайших, обыденных частицах, на разных полюсах, в самых крайних проявлениях рисует нам автор. Получается. Несмотря на налет книжных парадигм, в некоторых местах неестественности, отрыве от реалий настоящей жизни. С другой стороны кто этим не страдал, даже сам Достоевский, ведь ходульность его героев и сюжетных конструкции притча во языцех, но не это нисколько не умаляет его литературного величия. Закрою тему города, цитатой самого автора: " - Нью-Йорк... - вздохнула она.- Все эти люди. Ты никогда не задумывалась, что удерживает нас от отчаяния?"
Вообще основа книги, то на чем держится весь роман отдает нетривиальностью и вызывает интерес. Этот день 7 августа 1974 года запомнился жителям Большого Яблока и всего мира тем, что назовут художественным преступлением века- проходом 25 летнего француза Филиппа Пети по канату между башнями всемирного торгового центра на гигантской высоте над землей на протяжении 45 минут. Жизнь города выходит из своего привычного русла на это время, выплескивается из моря обыденности, город не понимает, он разозлен и очарован одновременно, он замирает в восхищении и бессильной ярости, он смотрит и ждет, атмосфера чуда, чего-то другого пронзает всех его обитателей. Он бросил вызов самому Богу, вознеся над Крестом, а не взошел не него, осмелился попрать законы мироздания, играя своей жизнью как игрушкой, готовый отринуть бесполезную оболочку-свое тело или настолько уверен в себе, что отрицает возможность падения как таковую? С этого утра разбегаются паутинки и смысловые действия романа, это событие его сердце, его первооснова. А нерв романа- это Корриган, его центральный персонаж. Корриган это Алеша Карамазов 21 века. Вероятно это совесть нашего времени, его символ, со всеми достоинствами и недостатками, сомнениями и метаниями, все лучшее и худшее что есть в нас он пропускает через себя. Это один из самых сильных образов в современной мировой литературе, квинтэссенция самого важного, Маккэнн выписал того героя, что в свое время создали Достоевский и Сэлинджер, на мой взгляд именно так, не больше и не меньше. Первая глава- Со всем уважением к раю, мне и тут неплохо- написано почти идеально, небольшой взрыв, вызывающий поток чувств, эмоций, переживаний - подлинных, настоящих. И все сцены из детства Корригана и Кирана, и сам Корриган, и его долгий монолог.
Отличительная особенность больших и хороших книг, в том , что сколько о них не говори, все вроде бы не то и слова вязнут, теряют смысл, не выразить до конца чем она так важна, нужна, многогранна. Я думаю это потому, что такие книги надо просто читать, думать о них, прогонять через себя. В этом романе есть минусы, наверно самый мне непонятный это желание автором связать 7 августа 1974 года и 11 сентября 2011. Но говорить о них желания нет, так как они меркнут по равнению с ее несомненными плюсами." Оно по крайней мере, останется навсегда. Утро четверга. Моя квартира на первом этаже." Это книга тоже останется останется в моей памяти. Честный, лиричный, умный и жестокий, как сама реальность роман. Моя рекомендация- читать.