Книга известного Петербургского литературоведа Б.В.Аверина посвящена автобиографическому жанру. В центре внимания автора - творческий процесс и поиск художником истинного "я", феномен памяти как особого рода духовной деятельности. Мнемозина - Богиня памяти и мать всех муз, - объединяет в книге таких разных писателей, как Набоков и о. П.Флоренский, Бунин и А.Белый, Вяч.Иванов и Л.Шестов.

Покажите мне того человека, которого бы не занимал вопрос: сколько длилось детство Набокова? И почему он так скрупулезно описывает свои детские кроватки, прогулки с папами-мамами и покупки миндальных мыл? Неужели он (говорит читатель) сомневается в том, что уже родился, раз и навсегда? Он, как тот летописец, который положил начало историзму и мемуаристике, говорит: я там был и все-все видел! Наверное, из таких вопросов и размышлений выросла замечательная книга лектора Санкт-Петербургского Государственного Университета Бориса Аверина - "Дар Мнемозины". Память, которую Набоков любил называть Мнемозиной и делал ее героиней во всех своих романах без исключения, стала, на этот раз, предметом серьезного научного анализа. Первыми ее поклонниками Аверин считает философов: Карсавина, Гурджиева, Успенского, Бердяева, Шестова и Флоренского. А среди писателей, которые, по мысли исследователя, образуют особую "духовную общность", он, кроме Набокова, называет Бунина, Вяч. Иванова и А. Белого.
Человеческая память не может вместить все события своей жизни, и это печально, потому что не большие повороты формируют личность, а маленькие и, как кажется, незначительные впечатления.
Чтобы понять всю полноту своей личности, нужно, говорит Набоков, вглядеться в "щель слабого света между двумя идеально черными вечностями". Активное воспоминание-процесс как бы заново рождает человека и дает надежду на то, что у его жизни тоже был смысл. Так Аверин связывает воспоминательность в литературе с карсавинской религиозной идеей Всеединства. В. В. Зеньковский говорил о взгляде Карсавина на историю как о "конфессиональности в философии", а мы, вместе с Борисом Авериным, назовем набоковский вклад в русскую автобиографическую традицию "конфессиональностью в литературе".

Введение

"Гений тотального воспоминания" c. 5-15
Мнемозина в плену концепции (Русская автобиографическая проза XIX века) c. 16-29
Память как процесс и память как результат c. 30-41
Воскресение через воспоминание (Лев Карсавин) c. 42-45
Память и проблема множественности "Я" (Г. Гурджиев и П. Д. Успенский) c. 46-50
Экзистенциальная автобиография (Николай Бердяев) c. 51-56
"Анамнезис" о потерянном рае" (Лев Шестов) c. 57-74
Воображаемая наука c. 75-79
Автобиография и философия (Павел Флоренский) c. 80-96

Навстречу доязыковому сознанию ("Котик Летаев" Андрея Белого) c. 97-146
Палимпсест воспоминаний ("Младенчество" Вячеслава Иванова) c. 147-175
Метафизика памяти ("Жизнь Арсеньева" Ивана Бунина) c. 176-230
Воля и закон Мнемозины (романы Владимира Набокова) c. 231-397