В молодости с большим удовольствием читал цикл Балашова, но не весь - несколько поостыл. "Отречение" во всяком случае ранее не читал и, безусловно, книга вполне достойная.
Исторический роман - именно в виде линейного изложения событий посредством многофигурного действия - жанр необычайно тенденциозный и ущербный. Автор скован известной клеткой, внутри которой пытается предложить свою интерпретацию событий. Балашов вот считает Куликовскую битву - не обычной масштабной резней в рамках феодальных конфликтов, а неким космическим духовным событием, в котором оформилась русская святость. Ну и через призму этого взгляда собственно оцениваются и всякого там рода деятели. Ряд авторских тезисов - о моральной правоте тверских князей, пустоте Дмитрия Донского и проч. являются сами по себе спорными, но формообразующщиими при изложении событийного ряда.
Над стилем Балашова часто иронизировали, вспоминая известный пассаж про старика Ромуальдыча, но к намеренной стилизации "под старину" привыкаешь достаточно быстро, глаз не режет и во всяком случае права на изложение архаичным образом событий 14 века никак не меньше нежели на заведомое осовременивание манеры, предпринятое, например, Бородиным. Стилистическая архаизация и фольклоризация использовалась и Ивановым в "Сердце Пармы", в котором опты Балашова был, безусловно учтен. Но если "Сердце Пармы" при всем ее мифопоэтическом строе и густой насыщенностью цивилизационных столкновений на каком-то уровне является взглядом современного человека( каким, в общем-то является главынй герой, с которым всякий может себя отождествить) на ужасы и зверства одержимых в средневековье, то цикл Балашова - опять же при добросовестном воспроизведении всех зверств войн и страданий простого народа - идеологическая илллюстрация широко известных исторических взглядов Льва Гумилева с обильными авторскими комментариями и публицистическими отступлениями.
Прямо как у Толстого в "Войне и мир". Это неочевидно, но роман Толстого повлиял на Балашова в манере воссоздания динамичных сцен как бы от первого лица - лучших в романе. Когда автор уходит от обзора с высоты орлиного полета и выстраивает сцены свадьбы, резни, охоты, он словно включает ручную камеру, с которой перемещается, фиксируя действия всех, попадающщих в кадр, прекрасно создавая иллюзию присутствия. Страницы же духовных диспутов или же отступлений достоинством пониже.
В воссоздании бытовых особеннности жизни средневековой Руси, уклада, хозяйства, той самой "истории повседневности", которую провозглашала школа Анналов, Балашову в отечественной литературе нет равных. Коростелев, Язвицкий, не говоря уже о более ранних авторах навроде Лажечникова иили А.Толстого по сложности решаемых задач, обстоятельности, да даже и пластичности рядом не стояли. Весь цикл рекомендовать к чтению незаинтересованным лицам не могу, но попробовать навскидку один из романов - вдруг зацепит - уж точно стоит. "Отречение" в длинном сериале один из лучших, с выдержанной терпкой грустной интонацией, достойной теаматической организацией событийного ряда.