Стэплдон старался-старался, но не угадал ничего. По его логике, люди полетели бы в космос о-о-очень много лет спустя (автор жил в начале ХХ века), а скоро грядёт третья мировая, в результате которой мы все будем уничтожены, и появятся новые люди. И так несколько раз.
Но хотя Олаф Стэплдон и неудачливый предсказатель, "Последние и первые люди" ценны не пророчествами, а предостережениями. Нас несколько миллиардов, мы живём вместе на одном комочке грязи, так давайте жить дружно! Человечество может быть стёрто с лица Земли исключительно из-за собственной глупости и эгоизма.

Малоизвестный у нас английский философ О. Стэплдон в своих работах, написанных как нечто среднее между философским эссе и научно-фантастическим романом делает беспрецедентную в мировой литературе попытку представить себе будущее развитие человека и Вселенной на протяжении нескольких миллиардов лет! Отдельными местами из философской концепции Степлдона пользовались (без ссылки на источник) известные писатели-фантасты: Э. Гамильтон, А. Казанцев, И. Ефремов и др.

Роман-трактат Уильяма Олафа Стэплдона «Последние и Первые Люди: история близлежащего и далекого будущего» (1930) являет собой одну из самых загадочных и интригующих страниц в истории жанра научной фантастики XX века.
Написанная свыше 70-ти лет назад никому не известным ливерпульским профессором двухмиллиардолетняя история отчаянного поединка наших далеких потомков с враждебной Природой поначалу произвела сенсацию (восторженные отзывы Герберта Уэллса, Джона Пристли) сопровождавшуюся целой волной полемики в прессе, однако со временем, по мере устаревания футурологических прогнозов, была забыта настолько, что знаменитый историк жанра Кингсли Эмис в своем фантастоведческом труде «Новые карты Ада» (1960) не уделил ей ни единой строчки. На протяжении последующих десятилетий книга была известна разве что в среде писателей-фантастов, как зарубежных (Брин, Кларк, Лем, Олдисс, Саймак, Стерлинг), так и наших (Казанцев, Стругацкие), которые втихаря пользовались иной раз ею как… каталогом-справочником сюжетов и тем (а их там не одна сотня – одни генная и планетарная инженерии чего стоят!), что придало Стэплдону статус «подпольного классика» - автора, о котором все слышали, но мало кто читал. И уж совсем необычно истолковали футуристические откровения английского философа последователи «The New Age», углядевшие в них завуалированное послание от космического сверх-разума заблудшему человечеству, благо загадочный пролог к книге дает к такой точке зрения некоторые основания…
Что же послужило причиной недавнего переиздания (как у нас, так и за рубежом) этого во многом устаревшего и полного несбывшихся пророчеств произведения? По всей видимости главным фактором, обеспечившим вспышку интереса к данной работе является неувядающая актуальность ее основной научно-философской посылки. Промахнувшись почти во всем, что касается близкого будущего (впрочем это «почти» включает в себя описание войны Германии и СССР, идею Евросоюза, развитие СМИ, всемирную американизацию и рыночные реформы в прежде коммунистическом Китае), Стэплдон ухватил главную тенденцию: история Человека - вовсе не триумфальное гегелевское восхождение по спиральной ковровой дорожке, а ,скорее, катание на американских горках, когда едва выбравшись из очередной природной или рукотворной ямы-напасти, вид Homo Sapiens снова попадает в лапы неумолимого рока, оказываясь со временем перед лицом глобальных катастроф все большего и большего масштаба и степени смертоубийственности. Но одной догадки мало – ее едва хватило бы на короткий рассказ. Заслуга Стэплдона еще и в том, что он умело скомпоновал многочисленные будущие ужасы (ядерный апокалипсис, нашествие разумных марсианских вирусов, генетическая инволюция, ледниковые периоды, вспышки на Солнце etc.) в особый, полный горечи и трагизма Миф о Человеке, обеспечив за счет драматичного развития сюжета жизнеспособность и убедительность своей конструкции, а также вписал в эту игру ума выдвинутые английскими философами-космистами (Холдэйн, Бернал) представления о месте Человечества во Вселенной и путях сознательного преодоления природного зла.
Все другие попытки создать нечто подобное были неудачными – их губило либо слишком детальное расписывание частностей, вследствие чего глобальные прогнозы терялись за ворохом несусветной фантастической чепухи (“Галактики как песчинки” Олдисса), либо излишний гротеск («Воспитание цифруши», «Осмотр на месте» Лема, «Ошибка физиолога Ню» Маркова), позволявший обойти рогатки цензуры, но обедняющий произведение в плане сюжетопостроения и философского пафоса. Лишь у Стэплдона, жившего в свободной стране и опиравшегося больше на «высокую» литературную традицию Свифта-Фламмариона-Уэллса («Путешествия Гулливера»,« Конец Мира», «Машина времени») , чем на штампы американского фэндома, можно найти то почти идеальное равновесие между развлекательным и познавательным началами, которое одновременно и «бередит душу» , и заставляет задуматься о чем-то более масштабном и глобальном, нежели сиюминутные заботы «о хлебе насущном».
Отрадно, что хоть и с 74-х летним запазданием, наш читатель получил, наконец, возможность познакомиться с одним из краеугольных литературно-философских и, без преувеличений, подлинно научно-фантастических сочинений XX века.