Договоримся сразу – пытаться расшифровывать тайну псевдонима «Анна Борисова» не будем. Просто «автор Анна Борисова».
«Креативщик» – второй роман, вышедший под этой торговой маркой. Как и первое творение под названием «Там», он, по сути, не представляет собой единого текста. Это «собранье пестрых глав».
В первом случае, в «Там», ситуация собирает нескольких разных персонажей. Когда эта, так сказать, сюжетопорождающая ситуация (взрыв в аэропорту) происходит, автор начинает рассматривать каждого из своих героев в отдельности. Выглядит это все, скажем прямо, механистично. Ближе к концу роман теряет скорость, взятую в начале забега. Как будто бы легкоатлет вышел не на свою дистанцию – на более длинную по сравнению с привычной.
В «Креативщике» Борисова – исходя, очевидно, из подобных соображений, – использовала для движения сюжета более динамичную форму. Главный герой, мужчина, странным образом меняющий на протяжении повествования свой возраст, перемещается по городу Санкт-Петербургу. И рассказывает при этом разным людям разные истории. Никак не связанные ни друг с другом, ни с основным сюжетом.
Еще момент. Уже то, о чем некоторые эти истории, дополнительно увеличивает странное ощущение, которое возникает при чтении романа – ощущение, что заданная здесь абстрактность подчас переходит в абсурдность. Успокаивать девочку-подростка, застрявшую в лифте, историей с двумя убийствами, одной смертью и одним «кошмаром», едва смертью не закончившимся? Рассказывать таксисту-узбеку сказку Пушкина на современный лад?
Как ни жаль об этом говорить, но общая черта романов Борисовой – неудобоваримый язык. Заодно жаль становится Павла Санаева, который называет это дело «простым, доступным каждому, «бульварным» слогом». Это не просто единичные неточности – дурные сочетания слов, чрезмерная грубость, – а целиком не удавшиеся образы. Школьницы: «Прикиньте – я и так вся трясусь»; кстати, такой же «молодежный» прокол был и в «Там» – бармен Влад Гурко. Или таксист-узбек, произносящий слова «бизнесвумен» и «лузер».
В случае с «Там» можно было – пусть и с натяжкой – выявить некий первичный текст, из которого будто бы вырос сюжет романа. Это фрагмент библейской Книги Экклезиаста, на который делается прямое указание в главе «Александр Губкин». В случае с «Креативщиком» такого текста нет. Может быть, это кино – кино вообще? Помимо впрямую упоминаемого фильма «Адмирал», в романе при желании можно обнаружить аллюзии и на «Стиляг» с «Криминальным чтивом». Даже одна из рассказываемых здесь историй – сюжет фильма.
А постепенное омоложение Креативщика по ходу движения романа – это уж не аллюзия ли на «Загадочную историю Бенджамина Баттона»?
Нельзя не сказать и о такой отличительной черте письма Борисовой, как религиозная тема и мораль на ее основе. Правда, в «Креативщике» эта интенция по сравнению с первым творением явно смягчена. «Да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого» – так, пожалуй, можно определить главную тему романа. Но она подана неявно и ненастойчиво.
Что можно сказать в заключение? От «главной интриги 2009 года» ожидали явно большего. Мистификация не дотягивает до уровня, заданного Максом Фраем и Иржи Грошеком. Романы Борисовой производят такое впечатление, будто высокая литература попыталась атаковать позиции литературы среднесортной. А вышло так, как всегда получается, когда интеллигент пытается изобразить гопника – неестественно, утрированно и где-то даже жалко. Может быть, все это – специальный прием, маскировка автора, желающего остаться неузнанным? Если да, то прием пошлый и недостойный.
Хотя, с другой стороны, в качестве легкого чтения «Креативщик» – то, что надо. Книги как раз хватит на рейс самолета Новосибирск-Москва.