Странное воспоминание вызвало у меня это произведение. Вы никогда не пробовали плести кружева? У меня был такой опыт, хотя и недолгий. И читая Кларисе Лиспектор, я поняла , что кружево-это единственный способ превратить прямолинейность нити в сложное переплетение , отражающее те невесомо-воздушные цветы, что выросли в воображении.
Раз- на жесткий валик накладывается сколок. То есть рисунок будущего кружева. И он, кстати. для кружевницы и есть тот чистый лист, подобный тому, что лежал перед Кларисе Лиспектор. Тот, что ждал причудливых переплетений сюжета. А кто же она, как не кружевница?
Два - булавки, конечно. Персонажи. И к ним тянется такая прямая линия сюжета, становясь все более извилистой. Лукресия. Она возникает первой. Причудливо-воздушная и сильная одновременно, гордая и нежная. Льняная нить? Пожалуй. Чистая и суровая, страстная и практичная. Покорная и дерзкая. Но лен- это надолго. Что называется, долго не износится. И именно это почувствовал только один из её мужчин – тот, что потом стал её мужем. Матеус. Шелковая нить. Самый капризный материал для кружевоплетения. Легко запутывается. Матеус любит комфорт, любит особый уход, любит изысканность. Мягкий характер –при условии, что с ним хорошо обращаются. И именно этого он ждал от юной Лукресии. Ну, что, тянуть нить к другой булавке? Кларисе Лиспектор протянула. так получился этот брак. Но до этого был Фелипе, дерзкий воин, да только…Не вышло ничего. Или нить слишком тонкая, или просто узор запутался. Бывает. Надо просто обрезать и начать заново. Так Лукресия и поступила. что ж, очередь другой булавки? А потом, когда нить, связавшая Лукресию и Матеуса оборвалась, в сколок воткнули другую булавку. Лукас. Врач. Хлопковая нить. Почему? Да уж так. Нет в ней прихотливости шелка, и стойкости льна. Не зря называется простой нитью. И философия простая – подальше от чувств. Только то, что имеет значение для удобства. Для комфортного существования. Работа, налаженный быт, спокойствие – и никаких страстей. Поэтому и не сплелись хлопковая нить и льняная. Хотя и намотались несколько раз вокруг булавок. Да нет, невозможно. Снова обрезать? Лукресия смогла, даже по живому. Ох, уж эти вечные ножницы, которые безжалостно обрезают иногда такой прекрасный узор! Обстоятельства. Несвоевременность. Или просто – так получилось. Какая разница?
Но …не страшно. Судьба снова втыкает в сколок булавки. И поверьте, у неё сколько угодно нитей. И узоров. Так и уезжает Лукресия, протягивая свою нить уже к другой булавке. чтобы бесстрашно создать новый узор. И не думать о ножницах. Плети, кружевница, пока нить кружится! А мы смотрим на изящный узор, созданный Кларисе Лиспектор и любуемся, вглядываясь в его сплетения. Смотрим и пытаемся его разгадать. И может, подумаем о своем узоре, который сплетаем – каждый на свой лад. Главное – не думать о ножницах. Или думать о том, что их зловещий лязг-всего –навсего предвестие новых булавок. И новых нитей.

Проза, похожая на музыку. Читать Кларисе Лиспектор - все равно, что слушать ''Жар птицу'' Стравинского: мощно, порой надрывно, порой лирично, порой запредельно прекрасно, порой волнующе магически, порой волшебно, порой трудно, но невыразимо прекрасно. В прозе Лиспектор слышны отголоски европейского модернизма - Джойс, Вирджиния Вулф; в прозе Лиспектор слышны проблески магического реализма - Амаду, Роса,Маркес; но более всего в ее прозе слышны отголоски мифологии, магии, народных преданий и древнегреческих мифов и легенд. Чтение ее текста порой напоминает продвижение в густых зарослях тропических джунглей, когда острым мачете приходится разрубать дорогу, сквозь переплетения прекраснейших лиан: ты движешься с трудом, преодолевая не сочетаемые связки слов, метафор и сравнений, но уже само движение доставляет тебе непередаваемую радость от встречи с запредельной красотой этих не сочетаемых слов, предложений, сравнений...Чтение этой прозы напоминает прикосновение к хрустальным колокольчикам, звук которых магнетизирует и наполняет душу чем-то хрупким и загадочным: только тронь - разлетится, разобьется, рассыпется хрустальным перезвоном.

История Города, рассказанная ''смотрением'' изнутри, ''смотрением'' сквозь узкую щелку через взгляд магической девушки Лукресии...Вот она то мифологическая девушка-птица, взмахом своего крыла перелистывает страницу за страницей; вот она девушка-лошадь, промчавшаяся в ночной тиши спящего города; вот она таинственная статуя в зарослях спрятавшегося сада; вот она постепенно сама становится Городом: и ее лик то прекрасен, то уродлив,- в зависимости от того под каким углом и в каком настроении смотреть на него...Так же как и Город...любой город может быть то прекрасен, то ужасен...Через историю ее благополучного замужества - рассказана история урбанизации Города, когда цивилизация вытесняет корни, мифологию, легенды, народное мышление, сказочность и свободу. Когда Город покидает Душа. Когда Город покидают ''первые беглецы''.

'' Его жители уподобились изгнанникам, вернее, изгнали из него свои души. Зато, правда, обрели свободу и одиночество''

Красивая, сложная для восприятия вещь, многогранная, и, повторюсь, очень-очень красивая...

Никогда бы не подумал, что сравнение женского лица с мордой лошади может быть красибым. Другие части тела - еще куда ни шло, это может быть даже эротичным, но лицо...
А у Лиспектор - красиво. Образ получился необычный, волнующий. Очень люблю ее романы - жаль, что у нас переведены только два.