Что это: история того, как мелкий банковский пиар-менеджер превращается в безжалостного супермена? Или - история обыкновенного безумия? Или - история конца света, наступающего для одного отдельно взятого человека? Или - русскоязычная версия "Бойцовского клуба" и "Американского психопата"? Или, может быть, пересказ модной компьютерной игры? Это - [голово]ломка: шокирующая литературная провокация, крепко замешанная на жестком триллерном сюжете.

У "[Голово]ломки" есть все шансы стать громогласным бестселлером и заткнуть за пояс собрания сочинений Виктора Пелевина и Бориса Акунина. В провокационном романе двух 27-летних латышских журналистов, Александра Гарриса и Алексея Евдокимова, есть все, что ждет от литературы (равно, как и от кино) народившийся за последнее десятилетие, воспетый Вячеславом Курицыным средний класс, в разное время пораженный Тарантино, Родригесом, братьями Коэнами и, наконец, "Бойцовским клубом" Финчера.
О чем? Вадим Аплетаев, молодой интеллектуал, в душе чихать хотевший на общественные устои, от безнадеги устраивается клерком в крупный банк, где и ведет жизнь растительную, едва не превращаясь в зомби. И вдруг волей чистого случая ему доводится тюкнуть своего начальника. Выйдя из ступора, Вадим ощущает себя homo sapiens и начинает мочить всех подряд, осознавая при этом, что вышел из колеса корпоративной сансары. Горы трупов растут, а герой чувствует себя все счастливее и счастливее…
Что касается сюжета и языка. В начале пятьдесят страниц разгона, потом - пристегните ремни, текст держит вас цепкими лапами, терапия шоком постоянно сменяется гомерическим хохотом, а реальность уходит из-под ног в виртуальность - очухаться и оклейматься вы сможете лишь на второй-третий день после прочтения. Язык неровный: иногда искусен чуть не до Набокова, иногда проработан плохо, однако, в любом случае, "[Голово]ломка" - один из лучших примеров отражения в нашей литературе ненормативной (в широком смысле слова) языковой реальности.
Не удивлюсь, если "[Голово]ломка" сподвигнет молодую поросль литературоведов написать диссертацию на тему "Избиение компьютерных монстров как элемент поэтики современной прозы: от "Принца Госплана" Виктора Пелевина к "[Голово]ломке" Гарриса - Евдокимова". Действительно, второй уровень повествования - хитрые авторы скрыли от нас, второй он или первый - это компьютерная игра, собственно "[Голово]ломка" ее название и есть. И интерпретация этого второго уровня нехитрая: просто-напросто на протяжении всего романа главный герой играет в стрелялку. Отсюда отрывочно-импульсивный язык основной части текста. После второго сразу же проступает и третий уровень: авторы романа мочат компьютерных героев при помощи виртуального Вадима Аплетаева.
При всей экспериментальности, "[Голово]ломка" не теряет своего обаяния как роман "про жизнь". Симпатичный главный герой. Неназойливая и удивительно точная социальная сатира. Здоровый цинизм. Расходящиеся тропки моралите. И вызывающие полный восторг психологические описания состояний героя в различных вполне экзистенциальных ситуациях. Что, например, чувствует интеллигентный молодой человек, когда ему нужно вынести из банка труп своего начальника, засунуть его в машину и проехать без какого-либо водительского опыта по оживленному городу?
Конечно, "[Голово]ломка" - роман, взрощенный на материале иноземном, и преимущественно киношном. Без Джона Ву и братьев Коэнов такого красивого и жизнеутверждающего саспенса никогда и не было бы. Но стоит ли об этом печалиться? Думаю, не стоит. Лучше почитаем про то, как наш смелый герой расправился со своим начальником: "Вадим без особого труда оторвал его от пола и перебросил гэбэшные мощи через подоконник. Грянув локтями о раму, взмахнув лаковыми штиблетами и по-прежнему не произнося ни звука, глава инфбеза ушел спиной вниз. Вадим подождал какого-нибудь впечатляющего удара, сочного шлепка. Донеслось что-то неопределенное и неубедительное. Вадим выглянул. Михал Анатольич упал на вертикально торчащий штырь железобетонной арматуры - и штырь пробил тело насквозь, чуть выйдя из груди. Пыльный полулежал-полувисел на этом штыре, раскинув длинные руки и ноги, как атлет из хрестоматийной иллюстрации к "принципу золотого сечения" - словно придерживая конечностями невидимый обруч".