Когда я начала читать эту книгу, то меня стало очень раздражать обилие документальных военных и политических данных, технических особенностей подводных лодок, особенностей военного реагирования и тому подобное. Складывалось впечатление, что я читаю документальную хронику. И только к середине романа я "прозрела" и поняла, что эта книга о нашем будущем: о третьей мировой войне(ядерной войне) и жизни людей после неё в условиях нарастающего радиоактивного фона. Меня поразила эта "документальность" в художественном произведении, которая вызвала у меня иллюзию реальности описываемых событий. Что тут скажешь - в мастерстве автору не откажешь, хотя язык романа очень простой, как у большинства современных романов, нет яркости и живописности образов и характеров, поэтому в художественном аспекте роман уступает. Это буквально документальное свидетельство будущего нашей планеты. По мере развития действия напряжение в романе нарастает, и на первый план выходит основная антимилитаристская идея произведения.

" Бывает тупоумие, которое ничем не остановишь...если сразу несколько сотен миллионов человек вообразят, будто их национальное достоинство требует сбросить на соседей кобальтовую бомбу...ну, тут и ты и я мало что можем сделать. На одно только можно было надеяться - просветить людей, отучить их от тупоумия."

Что касается сюжетных линий, я бы хотела сказать, что пылких любовных сцен и страстных объятий здесь нет, и, вообще, романтическая линия не является приоритетной. У меня сложилось впечатление, что автор делает акцент на особенностях осознания разными людьми ужаса глобальной катастрофы и особенностях принятия ими мысли о близкой, неотвратимой смерти.

Еще один хорошо забытый старый автор. Впрочем, теперь – с легкой руки АСТ – не такой уж и забытый...
Вообще не устаю удивляться и восхищаться этим издательством. Вот уж воистину люди знают, что самое лучшее новое – хорошо забытое строе, и, главное, знают, где его искать. Места, понимаешь, знают... Судите сами: Фолкнер, Мерль, Олдридж, Дос Пассос, Амаду, Во, Бьой Касарес, Фуэнтес, Села, Кальвино, Буццати... Если дело так и дальше пойдет – чем черт не шутит? – глядишь, и Карпентьера дождемся, а за ним и прочих латиноамериканских магов – Астуриаса, Рульфо, Аргедаса, Роа Бастоса, Отеро Сильву, Онетти, Бенедетти и прочия…
В нашей стране Невил Шют известен, прежде всего, как автор романа-антиутопии «На берегу», легшего в основу одноименного фильма с Эвой Гарднер в одной из главных ролей. Однако не Голливудом единым жив этот литератор – книга его замечательна и сама по себе.
Это очень странное произведение: философская притча о закате человеческой цивилизации, поданная в виде жесткой, предельно натуралистичной хроники, да еще и упакованная в нарядную обложку научно-фантастического романа. Такой прием использовали многие хорошие писатели – в частности, Роббер Мерль, с которым лично у меня Шют очень даже ассоциируется.
Представьте себе мир после ядерной войны. Вернее, полмира, южную половинку Земного шара – уцелевшую, но обреченную. Люди примерно знают, когда придет их срок и… ничего. Живут себе. Работают, отдыхают, влюбляются, детишек растят. И, главное, планы на будущее строят. Кто они – святые или безумцы, самураи или кретины, стоики или страусы, не желающие замечать очевидную угрозу? Где их «нормальная человеческая реакция» – паника, метания в поисках убежищ, где убийства, грабежи, поджоги? Откуда это подчеркнутое благородство, чувство собственного достоинства, великодушие, взаимное внимание и взаимная забота совершенно незнакомых друг другу людей?
Поведение героев романа выглядело бы еще страньше и неправдоподобней, если б не витающая над происходящим безумная, отчаянная надежда на чудо, на спасение. Но одной надежды мало: автор умеет убеждать, но порой мне хотелось воскликнуть: да что за ерунда, где он взял таких людей? Так могли бы себя вести герои Снегова, Ефремова или ранних Стругацких (и вели – достаточно вспомнить колонию на Далекой Радуге), но Шют-то описывал не коммунистическую утопию, а современное ему западное общество с его воинствующим индивидуализмом и «Homo homini lupus est». Неужели автор всерьез полагал, что в критический момент цивилизация не сползет с людей как змеиная кожа, обнажив животную основу, инстинкты и рефлексы? Если так, то честь и хвала ему за его гуманизм, за веру в человечность человека. Как говорится, «Pulchra res homo est, si homo est»…