Наш мир - глазами Китайского мандарина Х века? Вечеринки и виски, телевидение и - о ужас! - ЗАВОДСКОЙ фарфор и АЛЮМИНИЕВЫЕ чайные ложечки?! Наш мир - увиденный человеком МИРА АБСОЛЮТНО ИНОГО? КАК он выглядит в письмах, посланных в далекое прошлое! Пожалуй, лучше и непридумать.

"Путешественник по времени рассказывал нам невероятные вещи. Так начинается роман Уэллса "Машина времени". Так мог бы начинаться и роман другого Герберта - Розендорфера: путешествие во времени с легкой руки Уэллса стало одной из любимых литературных игр.
Герберт Розендорфер заставил изобрести машину времени двух китайцев Х -го века. И вот один из них, Гао-дай, отважился отправиться на тысячу лет вперед, чтобы помочь отставному судье из Баварии (т. е. автору) показать своим читателям, как неприглядно и странно выглядел бы наш мир с точки зрения идеальной перспективы - глазами конфуцианца, приверженца добродетели и порядка.
И образцом Розендорферу служил, конечно, не роман Уэллса, а "Персидские письма" Монтескье. Языковые игры; хоттабычевский пафос, с которым Гао-дай описывает повозки Ма-шин, Тэ Лэй-фань, Ящики дальнего видения и холода; эротические мотивы: посещение стриптиза, интимные отношения сразу с двумя женщинами, повлекшие проблемы, типичные для современного мужчины, но забавные в ситуации древнего китайца, - все эти ловушки для читательского любопытства и улыбки не являются содержанием "Писем в Древний Китай". Истинной целью было поучение читателя. Отсюда и все сентенции Гао-дая: как далеко ушли "большеносые" от себя, от осмысления своей жизни, они вечно куда-то бегут (а ведь такой человек - всегда на одной ноге), они забыли порядок, живут для себя, как им удобнее. В запальчивости Розендорфер иногда выражается совсем не по-древнекитайски: "превратили религию в суеверие", "спекулятивность науки". Законы будущего тоже несовершенны. Однако один из самых разумных собеседников Гао-дая - конечно же, судья. Многие фрагменты текста о современном Мюнхене можно было бы использовать в прокламациях зеленых. Вот только тоска Гао-дая по жареной собачатине гринписовцам бы явно не понравилась…
Эпистолярная форма романа вкупе с навязчивым желанием автора изменить этот мир несколько засушивает текст; вызывает недоумение и принцип энциклопедичности (две странички - на религию, две странички - на законы и т. п.), а постоянное удивление Гао-дая техническим новшествам современности слегка приедается. Но это, скорее всего, обусловлено формой и замыслом: ведь и Гете монологичен в "Письмах из Швейцарии"…