Лауреат Нобелевской премии по литературе Тони Моррисон - автор девяти Романов, самый знаменитый из которых - "Возлюбленная". В 1988 году он принес своей создательнице Пулитцеровскую премию, а экранизация книги с телеведущей Опрой Уинфри в главной роли номинировалась на "Оскар" и была названа "одним из лучших фильмов десятилетия". По мнению критиков, Моррисон "не только создала Романы поразительной силы, но и перекроила американскую литературную историю двадцатого века".
Действие книги "Жалость" происходит в Америке XVII века. Хозяин фермы, затерянной в американской глубинке, заработав на торговле ромом, строит огромный дом, призванный стать райским уголком, но, заболев, умирает. Оставшиеся без мужчины четыре женщины - вдова, индианка-домоправительница и две афроамериканки (фактически рабыни) мужественно стараются сохранить дом, убеждая себя и окружающих в том, что они - одна семья. Но счастье в недостроенном доме невозможно...

Живые книги Моррисон — лучший антидот от враждебности бытия. Притом что этот мир далек от идиллии. Но милость ему несут герои — в своих всепрощающих сердцах. Им досталось нелегкое время, время, главная задача которого — выжить. Моррисон не скупится на подробности. Однако ужасы средневековых казней, моров, охоты на ведьм, торговли рабами отлетают от поверхности жизней, подобно сухим листьям. Потому как ось вселенной этого текста — полнота мудрости — извечной, народной, укорененной, женской; единство плоти и духа; одухотворенность обыденности. Казалось бы, здесь нет места для эпоса, ведь перед нами всего лишь история трех женщин на перекрестке их судеб, в самый трагический момент пути, но у Моррисон в малом всегда умещается бесконечное. Эпическое и интимное, личное и мировое, «Золотая ветвь» и «Листья травы» у нее неразрывны, и мнится: не просто три женщины — три метафоры, три культуры… А сам роман — метафора Америки, ее места в Космосе и на Земле. Но никоим образом не лаборатория — с этого текста не содрать кожу, не разложить косточки по полочкам…

Моррисон впервые настолько далеко заглянула вглубь веков. Но 17-е столетие в ее исполнении до странности современно, ведь исторические декорации, в сущности, не важны, когда «есть только один образ — всеобщая человеческая личность» (У. Уитмен). Как и Уитмен, Моррисон может выплавить в поэзию любую руду. Вот почему ее текст движется не от события к событию, а от голоса к голосу. Европейка Ребекка, индианка Лина, чернокожая Флоренс — их голоса переплетаются в бесконечности, в безвременье. Десять лет их жизней сливаются в один миг. Эти десять лет вполне можно было бы высказать за два часа — задумай Моррисон пьесу, оптимистическую трагедию.

Чувства, эмоции звучат у Моррисон всего убедительнее, а от событий иногда остается только эхо, совсем как у Фолкнера. При этом язык «Жалости» — такой же вещественный, как и в прежних книгах Моррисон. Он не просто восполняет неполноту, непроговоренность фабульного — при подобной языковой плотности просто нельзя иначе.

Человек в романах Моррисон идет до конца, туда, где нет границ. Потому читателя, который поймет, что же собственно произошло, ждет катарсис. Любовь у Моррисон часто оборачивается слепой бедой, которую не вместить никакому океану. Возможно все, что угодно, кроме счастья. «Жалость» — это история украденного счастья, найденного когда-то вопреки всему. Полюбили друг друга любовники, семья которых устроена по договору, обрела любовь та, уделом которой было только рабство… Но умирает муж, так и не пожив в особняке, который строил для будущих поколений, умирают дети, уходит возлюбленный… И все же чем сильнее бремя, тем легче героям исходить из милосердия. Моррисон, конечно, не может оставить нас и героев в безнадежности, и надежда приходит откуда не ждали… Но это во времени, в истории разношерстных судеб. А с точки зрения правды всеобщей человеческой личности — любовь же и спасает, когда она — средоточие милосердия, жертвенность материнства. Как и в другом важнейшем тексте Моррисон — «Возлюбленной». Материнство — это главная тема даже в случае бездетной Лины, заменившей Флоренс мать. Далекие, чужие друг другу люди собираются в семью, они — в одном коконе. Соборность семьи — единственный свет во мраке, единственное спасение.

Моррисон точно останется от нашего времени, как осталась, например, Фланнери О’Коннор. Но если текст О’Коннор заслужил сравнение с разъедающей кислотой, то романы Моррисон, несмотря на всю жестокость рассказываемых в них историй, подобны целебному отвару. Гротеск христианского безумия, неистовость той же «Мудрой крови» О’Коннор и ветхозаветная многомерность, языкотворчество (особенно в переводе Бошняка) «Жалости» — как «нет» и «да». Чтение Моррисон очищает, как очищают близость, любовь и милосердие. 

Моррисон Т.
Первая афроамериканка, удостоенная Нобелевской премии по литературе, - родилась в 1931 г. в семье рабочих из Огайо. Получила гуманитарное образование в Гарварде и в Корнеллском университете и быстро сделала академическую карьеру. Она профессор Принстонского университета, член Американской академии и Института искусств и литературы, член Американской академии гуманитарных и точных наук. Среди многочисленных наград писательницы - медаль Национального книжного фонда за выдающийся вклад в американскую литературу (1996).