Роман «Чёртово колесо» был в первый раз издан в 1994 году. В то время он органично вписался в волну постперестроечной околокриминальной чернухи и особенной славы не заслужил. Пятнадцать лет спустя толстенный кирпич о грузинском наркоманском беспределе 80-х годов реанимировали мудрые и тонко чувствующие конъюнктуру издатели «Ад Маргинем». Расчёт оправдался: сразу по выходе романа некоторые критики готовы были объявить его событием года. Отрыжка 90-х прошла, настало время больших эпопей о недавней истории, появилась возможность отрешиться от факта публикации «запретного» и оценить литературную и социальную составляющие текста.

Критик Лев Данилкин сравнивал книгу Гиголашвили с том-вулфовскими «Кострами амбиций» и франзеновскими «Поправками»: «Такой же панорамный охват, такая же феноменальная «доказательная база», такая же опирающаяся на глубоко эшелонированную систему персонажей «романность», такой же особенный мрачный фоновый юмор — и абсолютно тот же эффект: когда вопреки здравому смыслу пытаешься прочесть 800 страниц в один присест». «На анатомическом образце перестроечного Тбилиси показаны универсальные процессы, протекающие в разлагающемся советском организме», — писала Варвара Бабицкая на ОpenSpace. «Совпал дух времени, — замечал посетитель сайта «Афиши». — Социальный маятник снова замер: волна реставрации ушла в песок и скособоченный, профессионально гальванизированный голем СССР—Россия застыл в недоумении на середине шага».

Все эти комментарии упускают один очевидный факт: Грузия никогда не была зеркалом происходящего в России. Если сейчас грузинское государство представляет собой зловещую и гротескную пародию на «европейскую страну», то при советской власти Грузия являлась карикатурой на советскую республику, конечно более цивилизованной, чем среднеазиатские феодальные варианты, но всё равно слишком необычной для приезжего из России. В восьмидесятые годы представителем Грузии в советской литературе служил просвещённый демократ Фазиль Искандер. Но даже в его лакировочных пасторалях встречались шокирующие читателя моменты, недаром именно по его прозе режиссёр Кара снял «революционный» перестроечный фильм «Воры в законе». У зрителя те «воры» не вызывали особой тревоги — действие происходило в экзотической Грузии, в которой, как было известно советскому обывателю, «возможно всё». Он ведь не знал, что через несколько лет грузинские воры захватят всю его большую страну.

Российская советская наркомания была явлением маргинальным и незаметным. Кто сам не помнит, тот может судить по трудам её скромного летописца Баяна Ширянова. Русские наркоманы — смешные и ничтожные людишки, которые никого не пугали, попадая лишь в поле зрение милиции и аптечных работников. В Грузии же, как мы теперь знаем из эпохального произведения Михаила Гиголашвили, наркомания разъедала всё общество — от отбросов и богемы до административной элиты и правоохранителей.

Роман, и правда, хороший: с множеством закольцовывающихся сюжетов и эмоционально убойных сцен. Но для русского читателя всё это не более чем экзотика — его сопереживание весьма условно, ведь себя или своих близких он в таких ситуациях представить не может, ни в 80-е, ни сейчас. «Чёртово колесо», при всей его литературной состоятельности, не общечеловеческий, а этнографический роман — заявление грузинского менталитета о явке с повинной.