Роман Анатолия Курчаткина "Радость смерти", над которым автор работал около десяти лет, - эпическое полотно об истории нашей страны. Девять глав повествуют о девяти людях, мужчинах и женщинах, живших в России в двадцатом веке - во времена гражданских войн и революций, становления социализма и реставрации капитализма, первых демократических реформ.
Имена этих людей условны, в ком-то даже угадывается сам автор. Это семейная сага о типических судьбах "маленьких" людей. Но без малого не бывает большого.

В первом издании этого романа Анатолия Курчаткина, состоявшемся девять лет назад, стоял подзаголовок: «Частная картинная галерея из 9-ти холстов, с памяткой о посещении, выдаваемой на выходе. 1870-1990 гг.». Роман состоит из девяти рассказов и повестей, объёмом от десятка до двух с половиной сотен страниц, рассказывающих о жизни и смерти жителей разных эпох — от революционных лет начала двадцатого века до реформаторской смуты 90-х годов. Персонажи не знакомы друг с другом, но связаны родством. Судьбы их непросты, но по большому счёту и не особо примечательны, типичны. Если есть в них незаурядность и даже героизм, то отнести это можно единственно на счёт необыкновенного времени. Таково, впрочем, большинство героев русской классической литературы, о принадлежности к которой автор этой своей книгой и заявляет. Для верности он выбрал сквозной темой книги тему вечную и беспроигрышную — смерть.

Уральская барышня Елизавета С., жена уехавшего в Америку романтика и мать революционно настроенного студента, жизнь свою вместе с честными накоплениями вложила в собственную аптеку, но счастья не получила. И хоть сын убит большевиками (хорошо, бывшая горничная родила от него внучку), в смерти самой Елизаветы Гражданская война не виновата — она погибла, упав с парома в грозу.

Правнук Елизаветы служит срочную в белорусском осназе вскоре после Карибского кризиса и ремонтирует разведшколу, в которой будто бы учился убийца Кеннеди Освальд. А праправнук Елизаветы приобретает востребованную квалификацию киллера и успешно обслуживает нужды уральских братков, пока сам не ложится с пулей в гаражной яме. «Признайся, что ты еврей! — доводят потомка аптекарши Анатолия К. армейские товарищи. — До революции все фармацевты были евреями». «Прабабки моей дом! — хвалится криминальным товарищам киллер Жека П. — Приватизирую!».

Самый большой жизнеописательный фрагмент романа посвящён судьбе полковника Григория М., воевавшего конным разведчиком в Первую мировую, устанавливавшего советскую власть в Сибири и на Дальнем Востоке, выполнявшего секретные задания ВЧК в Монголии и служившего в Великую Отечественную у Судоплатова, в Особой группе НКВД. Это увлекательнейшее чтение, напоминающее лучшие романы Юлиана Семёнова. Сделай Курчаткин «Победителя» отдельной книгой, на её издание могли бы претендовать многие остросюжетные серии, но Юлиан Семёнов не числится в русских классиках, а эпический размах для писателя важнее читательского успеха. Чтобы не быть обвинённым в прославлении кровавых чекистов, он следующего своего героя делает профессиональным диссидентом, отца которого расстреляли вместе с Тухачевским.

Судьбы персонажей — от дореволюционных лавочников до новорусских коммерсантов и банковских служащих, от партизан Гражданской до бандитов эры приватизации — составили впечатляющее полотно, от которого трудно оторваться. Вряд ли мы узнаем из этой книги новое о смерти (и при чём тут «радость» — не очень понятно). Но для будущих историков двадцатого века роман Курчаткина будет не последним источником. И его ещё очень-очень долго будет интересно читать.