Книга "Словарный запас" представляет своего рода Словарь современной политической культуры, в котором статьи поэта и эссеиста Льва Рубинштейна иллюстрируют ключевые понятия общественной жизни сегодняшней России.

  Литрес - 100 руб.

Вообще этим занимались до сих пор юмористы и сатирики. Теперь за курьезы и казусы современной российской политической жизни взялись люди литературы. Чьи образованность и культурный уровень отчуждали их от политики.
Реалии новой эпохи «нулевых» годов заставили вспомнить свое диссидентство даже литературных либералов со стажем. И вот Лев Рубинштейн, остроумный поэт и эссеист, чье имя часто упоминается вместе с именами Дмитрия Пригова и Тимура Кибирова, Виктора Пелевина и Владимира Сорокина, в своей новой книге выступил в жанре диссидентского фельетона. До этого он опубликовал эти заметки в Интернете на сайте «Грани. Ру». Саркастически-колючие, насмешливо-разоблачительные, они представляют собой образцы блестящей литературы, безупречного стиля, безукоризненного пластичного языка и столь же блестящей антисоветчины.
Враг всяческого «совка», автор книги увидел в нынешних государственнических («вертикальных») усилиях власти опасность возрождения советских порядков. Об этом говорят названия большинства статей-глав «Словарного запаса»: «Выборы», «Дружба народов», «Патриотизм», «Сталин», «Родина», «Монументы» и т.д. Так, в главе «Выборы» Рубинштейн вспоминает обряды и ритуалы советской системы голосования, чтобы сравнить ее с нынешней: даже «если многие не придут», то «на этот случай закончик заготовлен… как хочешь – у нас демократия, не забывай». И велика ли разница между советским тоталитаризмом и режимом авторитаризма», «где ты на хрен никому не нужен»? В главе «Родина» автор показывает, как это заглавное советское понятие-штамп «величавого, строгого, но справедливого государства», которое «предписывалось любить в ущерб родине малой», выступает «тестом на лояльность». «Наши хронические патриоты, – пишет он, – любят спрашивать пароль: «Наша страна» или «Эта страна»?» У соратника Кибирова и Пригова есть на это свой «хронически» либеральный ответ: «Родина – это то, от чего невозможно отделаться, даже если очень хочется. Откуда невозможно удрать, куда бы ты ни удрал».
От чего сам Рубинштейн «удрать» никогда не сможет, так это от своей филологии, привычки все воспринимать словесно. «Человек языка», он не может пройти мимо стереотипов советской пропаганды: «В передовых статьях партийных газет враги всех мастей то бряцали, то визжали» («Оппозиция»). Веселят его и такие вот образчики советской рекламы: «У нас комплексы» (реклама столовой с комплексными обедами). Но и в нынешние времена предостаточно смешных плакатов, вроде «Запепсуй мегахит». Филологические изыскания, разборы и разборки можно найти едва ли не в каждой статье книги. В одной исследуются виды и роды любви, в том числе политической («Начальство»), в другой – «народ» с точки зрения «жрецов идеологического фронта» и неидеологических «людей», в третьей – «русские» как то, чем «обозначаются совершенно разнородные явления» («Русское»). Ключевое для автора и его эпохи понятие «постмодернизм» ныне актуально, прежде всего, как проявление «тяжкого коллективного бреда» в политической практике недавних лет. Авторитетный постмодернист, сам Рубинштейн объявляет о его конце и возрождении его предшественника – соцарта, искусства «живого, веселого», высмеивающего «советские идеологические знаки».
Собственно, и главы этой книги становятся «живыми и веселыми» благодаря, уж конечно, не ультралиберализму их автора, неприятию им пропрезидентских «Наших» («Наши»), ксенофобии («Ксенофобия»), казенного патриотизма («Патриотизм»), косноязычного ТВ («Телевидение») и т.д. Филологическая начинка его текстов обнаруживается в обилии анекдотов, пословиц, оборотного смысла известных слов штампов. Вот лишь некоторые примеры: «Сотворив из Адамова ребра Еву, Бог ставит ее перед Адамом и говорит: «Ну вот, Адам, выбирай себе жену» (Выборы»); Двое парятся в бане. «Не хорошо, что ты к моей Наталье ходишь». – «Ну, вас, Фроловых, не поймешь! Наталья говорит, что хорошо. Ты говоришь, что нехорошо» («Мифы»); а о «глубинной метафизической связи между значениями слова «урна», идиоме «отдать свой голос», о том, какой смысл заложен в выражении «разделение властей», «ветви» которой, безусловно, «разделяют» все явные и тайные мысли и чаяния ствола» можно прочитать всего в одной главе «Выборы».
Столь же безусловно оживляют политический смысл книги и автобиографические эпизоды и вставки. Иногда ностальгически теплые, но всегда поучительные. Например, о том, как мама Л. Рубинштейна договорилась с соседкой угощать своего сына, любившего есть из соседских тарелок, своей едой, устроив потом сыну проверку на патриотизм предложением переселиться жить к соседке («Патриотизм»). Или о том, как официантка кафе запретила автору читать там книгу, заставив его иронически признаться в «безнравственности» этого занятия («Свобода»), или о том, как он нечаянно толкнул кого-то в метро, а тот так, как ни извинялся автор, так и остался при мнении, что тот сделал это «нарочно» («Терпимость»).
Данная поучительность стала теперь приметой стиля многих писателей. От нее не уйти ни «патриотам», ни «либералам», ни вчерашним постмодернистам, как Лев Рубинштейн. Он даже главы книги расположил по алфавиту, специально для малограмотных в области «современной политической культуры». Если уж деятели элитарно-маргинальной словесности напоминают нам об «азбучных истинах» в указанной сфере, значит, дела тут у нас обстоят действительно плохо. Что не отменяет, однако, чисто литературного удовольствия от текста.

От редакторов Азбучные истины [7]
[Аполитичность] Ни слова о политике [9]
[Большинство] Большинство подождет [12]
[Выборы] Отдать голос? [15]
[Герои] Знакомый до слез [18]
[Девяностые] Обретение сапога [21]
[Доверие] При чем здесь чукча [23]
[Дружба народов] Лучше иметь дружбу всегда [26]
[Запад] Комплексные обиды [29]
[Идентичность] Ты кто? [33]
[Интеллигенция] Интеллигентные подтяжки [27]
[Инфантилизм] Пионерская правда [40]
[Конвенции] Слово на слово [43]
[Ксенофобия] Бабушкины сказки [46]
[Ксенофобия] Нетрадиционные танцы [50]
[Мифы] Скверный анекдот [54]
[Монументы] Фантомная головная боль [57]
[Народ] Что вы делаете днем? [60]
[Начальство] Еще раз про любовь [63]
[Наши] Крестовый поход детей [66]
[Ностальгия] Пронесли покойника [69]
[Оппозиция] Визги и брызги [72]
[Особый путь] О самобытности [75]
[Память] Сбоку бантик [77]
[Патриотизм] Дома и в гостях [80]
[Постмодернизм] Уже ничего [83]
[Праздники] Интересное кино [87]
[Пропаганда] Мегухуй за Пепсуева [91]
[Родина] Песня о Родине [94]
[Русское] Семантика текущего момента [98]
[Свобода] Если вся школа закукарекает [101]
[Слово] Власть картинки [104]
[Современное искусство] Спор музействующих
субъектов [108]
[Спорт] Победа над Полтавой [112]
[Сталин] Дункаль [116]
[Телевидение] Ах, как вкусно! [119]
[Терпимость] Нет, ты нарочно! [123]
[Толпа] Парад невидимок [125]
[Чувство вины] Простая история [128]
[Эклектика] Суд над Евгением Онегиным [132]
[Язык] Словарный запас [135]

Рубинштейн Л.С.
Известный поэт и эссеист Лев Рубинштейн занимает очень необычную позицию в современной российской журналистике: ему досталась редчайшая роль «писателя в журнале» - проницательного и пристрастного хроникера, день за днем наблюдающего и анализирующего социальную эволюцию, которую страна переживает вот уже два десятилетия. Его многолетний труд – попытка зафиксировать и осмыслить перемены общественных нравов, настроений, морали. Сам автор, избегая жестких жанровых определений, называет свои тексты просто «прозой», или - более определенно - «прозой нон-фикшн». В этих текстах читатель отчетливо различит приметы и рассказа, и документального очерка, и мемуарного фрагмента, и интеллектуальной рефлексии на события современной истории. За этими текстами маячат духи времени.