Фаблио — особенный жанр средневековой литературы, — шутливой, сатирической новеллы. Это яркий образец городской культуры Франции XII-XIII веков.

При своем первоначальном оформлении стихотворная новелла северной Франции — фаблио (от лат. fabula — рассказ) еще застала расцвет рыцарского романа: во второй половине ХII века прославленный Кретьен де Труа создал такие его образцы, как «Ланселот, или Рыцарь телеги» и «Ивин, или Рыцарь льва». Да и в ХIII веке, когда искусство средневековой новеллы достигло полного развития и приобрело необычайную популярность, продолжали создаваться и рыцарские романы, хотя уже значительно утратив свой прежний блеск. Но какая, однако, разница между этими двумя повествовательными жанрами! Мир, изображаемый в рыцарских романах, и мир, изображаемый в фаблио,— это как бы два особых мира. В романах герой наделен сверхчеловеческой силой и неиссякаемой отвагой, его жизнь — непрестанная смена чудесных подвигов; ему противоборствуют злые волшебники и покровительствуют добрые феи; он встречается со страшными великанами и таинственными карликами, одолевает драконов и всевозможных чудовищ; его помощи ждет заколдованная красавица в облике безобразного зверя, которого герой отваживается поцеловать, чтобы вернуть несчастной ее девическую красу; он освобождает королеву, томящуюся в Замке своего похитителя; легендарный король Артур посылает героя за святым Граалем — чашей, в которую, по преданию, собрана была кровь распятого Христа; покорный непререкаемой воле своей дамы, герой доходит даже до того, что намеренно дает себя победить в схватке с другим рыцарем... Светлый туман сказочной фантастики и экзальтированных чувств окутывает в средневековом романе реальную жизнь, и лишь кое-где сквозь этот туман проступают черты подлинной действительности, верно схваченные особенности человеческих отношений. Правда, искусство передавать психологию персонажей, их внутреннюю жизнь, без которого невозможно было бы развитие литературы, многим обязано рыцарскому роману. «Тристан и Изольда» — повествование о трагической любви двух молодых существ, о мучительном для них конфликте между охватившим их чувством и сознанием долга, требованиями общепринятой морали — признанный образец психологического мастерства средневековых романистов. Но мастерство это проявляется по преимуществу в изображении высоких чувств и помыслов, а все повседневное во внутренней жизни людей, связь ее с бытовыми обстоятельствами, зависимость от интересов и материальных расчетов окружающей среды — это весьма мало занимает авторов рыцарских романов. С появлением же фаблио в литературу хлынул целый поток новых тем, мотивов, идей. Казалось, сама жизнь властно потребовала здесь себе места. Появились новые литературные герои — горожане, богатые или бедные, и крестьяне — вилланы. Они не борются ни с великанами, ни с чудовищами — они борются с житейскими невзгодами и жизненными трудностями. Они обычно не мастера владеть оружием, да и оружия у них по большей части нет, зато в их распоряжении все уловки практического ума и здравого смысла, они хитры, сметливы, предприимчивы. Фаблио вводят нас и в покои богатого купца, и в мастерскую ремесленника, и в лачугу виллана, позволяют заглянуть в лавки торговцев, съехавшихся на ярмарку, проникнуть в судейскую камеру, где слушается дело о взыскании убытков, в огород, где зреет капуста, в овчарню... Возникновение фаблио как жанра непосредственно связано с заметным ростом производительных сил во Франции ХII- ХIII веков, с развитием торговли, не только внутренней, но и международной, со все возрастающим значением городов-коммун, ослаблением их зависимости от феодального замка. Города начинают приобретать вес в жизни страны; в ХII веке постепенно возникает и новая, городская, культура, одним из характерных порождений которой, наряду с аллегорическим «Романом о Роде», с поэзией Рютбёфа, с сатирическим животным эпосом — «Романом о Лисе», следует признать и фаблио. Рассказчиками этих стихотворных повестушек были главным образом жонглеры (от лат. joculator — шутник, забавник). В средневековых рукописях сохранилось несколько изображений жонглеров: они водят смычком по виоле, показывают ручного медведя, исполняют акробатические номера, жонглируют, совсем как нынешние цирковые жонглеры, набором шариков и ножей. В их развлекательный репертуар нередко входили и фаблио. Подобно нашим скоморохам, рассказчики фаблио вызывали неодобрение, а то и преследования со стороны церкви, но, подобно тем же скоморохам, пользовались любовью народа. Они вели бродячую жизнь, разнося свои забавные рассказы по городам и весям, собирая вокруг себя слушателей то на городской площади, то в каком-нибудь кабачке или на постоялом дворе, то в доме богатого горожанина. Исполнялись фаблио бойким речитативом, чаще всего без музыкального сопровождения, лишь иногда, по ходу действия, в рассказ вставлялась короткая песенка. Редким исключением следует в этом смысле считать фаблио «Поп в ларе из-под сала»: оно в самом же тексте названо песней, да и вся его ритмическая структура от начала до конца свидетельствует о том, что оно предназначено для песенного исполнения. Жонглеры не только исполняли, но часто и сами складывали эти шутливые рассказы и смехотворные побасенки. Кто из жонглеров умел писать, тот обычно записывал их, чтобы сохранить рукопись для памяти, кто был неграмотен, тот составлял их устно. Но и в том и в другом случае распространялись фаблио преимущественно в устной форме,— книгочеев в средневековой Франции было мало, особенно в той среде, для которой фаблио главным образом предназначались. Были в числе слагателей фаблио и высокообразованные люди, занимавшие самое различное общественное положение,— вельможи, церковники, почты. Так, автором знаменитого рассказа «0б Аристотеле» (настолько популярного в средневековой Франции, что изображением одной из его комических сцен украшен даже портал Лионского собора) был руанский соборный каноник Анри д\'Андели,— высокий духовный сан не мешал ему заниматься литературным творчеством, отдавать дань причудливой и тонкой шутке, остроумному и смелому вымыслу. Писали фаблио и Роберт II, владетельный граф Гинский, и знатный сеньор Филипп де Бомануар. Несколько фаблио (в том числе очень распространенное в старой Франции «завещание осла») сложил Рютбёф,— быть может, самый оригинальный порт ХIII века. Получив на какое-то время поддержку то одного, то другого покровителя (среди которых были король Людовик IX, королева Изабелла, король Наваррский Тибо, граф Пуатье), Рютбёф, этот неуемный бродяга, игрок в кости и завсегдатай кабачков, снова и снова пускался в путь и добывал себе средства на пропитание и очередные кутежи, читая свои стихи в замках и на ярмарках, на городских площадях или в каком-нибудь купеческом доме, где играли свадьбу. Создатель злых сатир и берущих за душу лирических стихотворений, автор очень смелого по своему философскому содержанию драматического произведения — «Действа о Теофиле», Рютбёф может считаться предшественником лучшего французского порта XV столетия — Франсуа Вийона. Нередко оставаясь, по собственному признанию, «без одежды, без пищи, без крова», разделяя с жонглерами их кочевую жизнь, Рютбёф приобщался и к их повествовательному искусству, глубоко народному и по форме, и по внутренней сути. Каковы бы ни были социальное положение, жизненный обиход и культурный облик авторов фаблио, эти обстоятельства отражались порою лишь па частных особенностях создаваемых ими произведений, но не затрагивали их жанровой природы: тои здесь задавался городской литературой, и прежде всего массовым искусством жонглеров. Среди сюжетов фаблио очень много заимствованных. Сочинители брали их где придется,— как впоследствии что делал Франсуа Рабле в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль», Мольер в своих комедиях, Анатоль Франс в новеллах. Но, опять-таки, подобно этим великим мастерам, слагатели фаблио придавали заимствованным сюжетам настолько своеобразную трактовку, так щедро насыщали их новым содержанием, так крепко сплетали их с бытом и нравами своей страны, своего времени, с такой непринужденностью воспроизводил и заимствованное, что фаблио органически входили в творчество французского народа. А сюжеты фаблио были самого разнообразного происхождения — античного, греко-римского, и восточного, религиозного и фольклорного. С середины XIX века существует теория восточного происхождения фаблио, которая связывает их с индийской, персидской или арабской традицией. Зачинателем этой «восточной» теории был немецкий исследователь Теодор Бенфей, знаток и издатель древнеиндийских текстов, возводивший к индийским источникам сказочное творчество народов всего мира. Его последователь — французский ученый Гастон Парис разработал «восточную» теорию в применении к фаблио, действительно обнаружив между ними и восточными памятниками целый ряд сюжетных параллелей. Проникновение восточных сюжетов во французскую литературу XII — XIII веков, вообще говоря, было вполне закономерно. Ему способствовал и рост международной торговли, и, особенно, крестовые походы, в которых принимали участие крупные феодалы-завоеватели, оскудевшие рыцари-авантюристы, крестьяне, искавшие лучшей доли. Культурное влияние Востока становится в это время весьма заметным. Многие сюжеты фаблио могли быть нанесены во Францию или в письменном виде, или в пересказах крестоносцев. Однако более детальные исследования покарали, что значительная часть этих сюжетов издавна существовала на французской почве,— церковные проповедники не раз предостерегали свою паству от слушанья неблагочестивых побасенок, называя их по-латыни fabellae ignobilium, то есть повестушками простонародья. Но те же церковники не брезговали включать подобного рода рассказы в свои проповеди и душеспасительные сборники, стремясь сделать более привлекательными и доходчивыми религиозно-нравственные поучения. Встречаются среди них и короткие восточные рассказы, переведенные на латинский язык, а затем и на французский. Фольклорные сюжеты и сюжеты книжного происхождения существовали в старой Франции нередко бок о бок, что должно было способствовать живому, органическому усвоению французским фольклором и рассказчиками фаблио пришлого восточного материала, так же как материала греко-римского <...>

Валентина Дынник. У истоков французской новеллы
Фаблио
Об Аристотеле. Перевод Валентины Дынник
О соколе. Перевод С. Вышеславцевой
О трех рыцарях и рубахе. Перевод Валентины Дынник
О рыцаре в алом платье. Перевод Валентины Дынник
О сером в яблоках коне. Перевод Валентины Дынник
О том, как паж Гильом получил сокола. Перевод Валентины Дынник
О женских косах. Перевод С. Вышеславцевой
Кошель ума. Перевод Валентины Дынник
Разрезанная попона. Перевод С. Вышеславцевой
Обере, старая сводня. Перевод С. Вышеславцевой
Горожанка из Орлеана. Перевод С. Вышеславцевой
О трех горбунах. Перевод С. Вышеславцевой
О ребенке, растаявшем на солнце. Перевод С. Вышеславцевой
О бедном торговце. Перевод С. Вышеславцевой
Поп в ларе из-под сала. Перевод Валентины Дынник
О том, как славный малый спас утопающего. Перевод Валентины Дынник
О виллане-лекаре. Перевод С. Вышеславцевой
Тытам. Перевод С. Вышеславцевой.
О старухе, смазавшей рыцарю руку. Перевод С. Вышеславцевой
О куропатках. Перевод С. Вышеславцевой
О Буренке, поповской корове. Перевод С. Вышеславцевой
О том, как виллан возомнил себя мертвым. Перевод С. Вышеславцевой
О том, как виллан словопрением добился рая. Перевод С. Вышеславцевой
Завещание осла. Перевод С. Вышеславцевой
О святом Петре и жонглере. Перевод С. Вышеславцевой