Дорого во всех смыслах и во всех познаниях этого слова - встречая по отдельности творчество этого автора: хочется восхититься некоей отчаянностью, даже бесстрашием и тут возникает мысль... откуда они берутся - это очень похоже на модернистов: Томаса Эллиота того же (да это мог бы быть даже сбрендивший Мандельштам! По красоте и плавному сплетению не сплетаемых, казалось бы, образов это очень похоже; Осип Эмильевич мог бы быть таким - окажись в XXI веке - тоже всегда как-то \"не к месту\"; и автор - настоящая поэзия уже нового эона) и вот - откуда это берётся?

У англичан: было гарно на что опираться, французские сюрреалисты, все эти Кокто и Элюары, появились из картин импрессионистов (выпрыгнули, соскочили) и экспрессионистов, пуантилистов и всякого-такого.

Тут полунамёки и отсылки видны - но это что-то невиданное и потому слегка пугающее - трудно привыкнуть к этому творчеству; и есть большие размышления - оно ли это - или только чёрная жижа ненависти (к современности, вневременности, наказание - за то, что сознание до самой своей смерти почти извечно?)?

Как-то так всё - как-то так.

Алина Витухновская - ярчайшее и необычнейшее явление в русскоязычной литературе нашего времени. Ее творчество может расцениваться читателем полярно - от полного отрицания до немого восторга. как бы мы не относились к нему, оно являет собой мощный, до надрыва оголенный поток сознания, с метафизическими посылами недоступными не то, что Мамлееву, но и пожалуй, даже Масодову. поэтому хочу предупредить неподготовленного читателя: дабы избежать духовной сумятицы, и не переживать о напрасно потраченных деньгах и времени, лучше не бери эту книгу в руки. Мы можем долго ходить вокруг да около, говорить себе, что все о чем она пишет далеко не так, это где-то в другом мире, не рядом с нами, но реальность всегда больше чем мы думаем и знаем о ней и она и такая тоже. И если мы добры и уравновешены, если даже мы эклектичны и циничны, развратны и извращены, то этого все равно мало, чтобы познать глубину той бездны, в которую опускает нас поэзия и проза Витухновской. Ее внутренний ад, ее микрокосмос обусловлен не только не принимаемой нами реальностью, но и той глубиной страдания и отрицания общества, в которую она попала совсем еще юной девочкой пройдя через молот и наковальню правоохранительной системы, и выйдя из этой борьбы хотя и победительницей, но абсолютно другим человеком. И не озлобленность на систему, а гораздо более глубокая запредельная философия бытия определила на долгие годы каноны творчества и мировоззрение поэтессы.
Со мной опять здороваются стены,
С них сползает краска и идет за мной.
Они называют это тенью,
Я называю это тоской.

Не могу приспособиться к этому городу,
Не могу поселиться в чужие горы.
Они называют это глупой гордостью,
Я называю это горем.

У меня нет права на слово \"вечность\",
У меня нет денег на право забыть.
Они говорят, что это бедность,
Я говорю, что страшно жить.

Опять в тишине я слышу пение
Великолепно-жестокое, как пожар.
Они говорят, что это терпение,
Я говорю, что это дар.

За мной опять ходят бродяги.
Я держу кусок неба, в нем вбиты гвозди.
Они называют это флагом,
Я называю это \"звезды\".

На улицах столько пустого места.
Я пою, но это ничего не значит.
Ведь они называют это песней,
Я называю это плачем.

Я сжимаю в руках солнечный сгусток,
Остатки неба, синего с солью.
Они называют это искусством,
Я называю это болью.

Кто-то рисует пустые дороги,
Кто-то пишет мысли на снегу рукой.
Они называют это богом,
Я называю это собой.
Это совсем раннее, юношеское стихотворение, где глобальный надрыв еще не приобрел четкий метафизический смысл, но бездна ада уже видна в щелочку приоткрытой двери. А вот уже из более позднего:

Чертовой курицы грязный угрюмый клюв.
Рядом огромный измученный волкодав.
Когда вы удавитесь, тогда я вас полюблю.
Я буду мягкий и крепкий на шейке шарф.

Когда уже пОшло любовники и друзья,
Когда вы, дама, смерти пришли хотеть,
Вы валидол глотали и пили яд.
Теперь мы в сказке, как Машенька и Медведь.
Дальнейшее еще тяжелее и мрачнее, и нам остается сделать выбор: либо принять автора как реальность, либо, как я уже говорил, не открывать эту книгу. Лично я свой выбор сделал.