Данное издание прежде всего заинтересовало оформлением своей обложкой и также и ценой,шрифт убористый,понятный,чёткий,яркий,бумага белая,довольна покупкой)

Чтение, которое увлекает, даёт большой материал для размышления, а также возможность сопоставить варианты ритуального мифа в самых разнообразных интерпретациях древних племён, впоследствии объединённых под именем "греки".

Белая собака родила палку. Люди воткнули палку в землю. Из палки выросла лоза. Люди узнали виноград. Так звучит первый греческий миф о появлении вина. Довольно незатейливо и совсем не в духе классических трагедий.

Грейвс - не Николай Кун, который известен как составитель (да даже автор скорее) самого популярного собрания античных мифов на русском языке. Кун работает с материалом вторичным, если не третичным. Он рассказывает мифы так, как рассказывали их цивилизованные греки. По сути, это уже не мифы, а народная литература, эпос, основанный на мифологии. Грейвс, в отличие от него, зрит в корень. По крайней мере, пытается. Ценность работы Куна (если не считать увлекательности) - культурологическая. Это те самые сюжеты, что легли в основу бессчетного числа произведений искусства. У Грейвса по-другому. Его задачи - из области антропологии и этнографии.

То, о чем пишет Грейвс, зачастую малоизвестно. А то и вовсе придумано самим автором ("такой-то миф нам неизвестен, но можно предположить, что он был"). Как и водится в трудах гуманитарных ученых, материал у Грейвса подчинен трактовке. И, конечно, у него есть своя теория, свой (социально-исторический) метод толкования мифов - единственно правильный. Автор объявляет в предисловии, что, живи мы в то время, мифы были бы для нас столь же понятны, как политические карикатуры сегодня. В подавляющем большинстве случаев сюжеты мифов у него восходят а) к борьбе между матриархатом и патриархатом; б) к войнам и перемещениям древних народов по ойкумене.

Древний матриархат - это такой своеобразный пунктик Грейвса-ученого. Вспомнить хотя бы книгу про Белую богиню. Утверждая, что мифологию нельзя познавать в приемной психиатра (это о коллективном бессознательном Юнга), он сам с какой-то болезненной настойчивостью сводит почти всю мифологию, весь творческий багаж не одного, а десятков древних народов к единственному историческому сюжету о том, как жрецы-патриархи вытеснили жриц-матриархов. Из десятков версий одного и того же греческого мифа он выбирает именно те подробности, которые нужны ему для своей трактовки. Если ничего нет, то он спасается мифологией других народов, у которых есть как бы похожие мифы - и в которых-то точно есть все что нужно. И у греков - он уверен - тоже такое было, просто потом про это забыли.

Часто Грейвс утверждает, что тот или иной миф был запомнен, записан, воспроизведен неверно. Находит причины этих ошибок (неверная трактовка росписи, путаница в именах, что-то еще) и открывает его - настоящий миф - с уже знакомой основой. Но в такой фиксации на одном-единственном событии прослеживается что-то не вполне нормальное, отдающее опять же психиатрией, хоть и не буквально. Главным в этом доархаическом матриархате, когда "мужчины были слабыми забитыми существами", Грейв считает ритуалы связанные с природными циклами - в частности, с первобытными царями-жрецами, мужьями великой жрицы, которых каждый год торжественно приносили в жертву. Об этом, кстати, много писал Фрэзер в "Золотой ветви". Грейвса эти кровавые сюжеты увлекли не меньше.

Любопытно, что ради ладного кроя своей теории про ежегодных ритуальный царей, Грейвс объявляет "неправильными" десятки хорошо известных мифов (мифограф ошибся, ослышался, недоглядел и т.д.) Хотя, в реальности-то, как раз цари-одногодки порождают больше вопросов. Свидетельства туманны, надуманны, вторичны. И вопрос: были ли они вообще? Может, мифограф ошибся как раз здесь? Был ли матриархат? Может, женщина, пусть и имея сакральный статус, не правила племенем, а была лишь жрицей, отправительницей ритуала? Почему мы не находим матриархата у современных примитивных народов? Почему его нет у шимпанзе? Да и фактор силы нельзя так просто исключать, особенно для древних обществ. Как ни крути, мужчина - чисто физиологически - сильнее женщины, к тому же агрессивней и, не сдерживаемый моралью, он будет брать то, что хочет. Есть альфа-самцы - альфа-самок не бывает.

Мифы в книге изложены, насколько возможно, в хронологической последовательности и разбиты на несколько групп (космогония - теогония - старшие герои - аргонавты - одиссей и т.д.). После каждого мифа следует авторский комментарий, объемом превышающий сам миф. Комментарии поразительно однообразны и, в принципе, прочитав сам миф, зачастую уже понимаешь, как он будет истолкован автором. Поэтому одолев страниц 200, я стал читать эти комментарии по диагонали, а то и вовсе пролистывать. Язык, конечно, хорош. В этом Грейвсу не откажешь. Но для меня стало неприятным сюрпризом, что автор любимой мной дилогии Клавдия сможет настолько меня утомить. Чтение напомнило мне старый анекдот про психбольницу ("Роман-то у тебя хороший, но действующих лиц слишком много" - "Эй! Никто не видел, куда положили телефонную книгу?!") Количество имен, топонимов, этнонимов и прочих -нимов (на 90 с лишним процентов незнакомых) просто умопомрачительно. Связывать излагаемое в единое целое очень сложно, особенно когда Грейвс излагает одновременно несколько версий мифа. По увлекательности "Мифы Древней Греции" превосходят, конечно, "Мифологики" Леви-Стросса, написанные длинно и ужасно, и, пожалуй, даже "Золотую ветвь" Фрэзера, но чтением для удовольствия это никак не назовешь. Лучше читать Куна.