Вдруг мимоходом выясняется, что «Человек-женщина» отчего-то уже четыре месяца сидит взаперти в своей одинокой обшарпанной квартирке, пялится попеременно то в окно, то в телевизор, выдавая при этом мутный поток нефильтрованного сознания, ну что-то вроде этого: «Меня интересует работа человеческой мысли. Включаю – новая реклама стирального порошка, что-то доселе не виданное: порошок, оказывается, препятствует образованию катышков на материале. Вот это да! Я покорена. (трам-пам-пам…) и вдруг – эврика! катышки! ура!», при этом жрать ей нечего (вот и мерещатся с голодухи: «оливки с чесноком, грибы в сметане, спаржа с лимоном, уха стерляжья, тосты с мозгами, палтус жареный»), и что она медленно и верно погружается в шизофренические глубины, а ты, читатель, позевываешь и шаришь глазами в поисках телевизионного пульта...
Но тут шмяк – появляется Герой! Нет, он не влетает на белом коне (Бентли, Питербилте, Боинге, в белом плаще, черт, побери!). Нет, не увидать нам его высокородного лица, тяжелой поступью командора прогрохочет по страницам всего лишь горестное воспоминание о нем. Тра-та-та-та-а-а! «Я не могу не думать о нем. Я просыпаюсь каждое утро, и первая моя мысль – это даже еще не мысль, а мутный всплеск – это боль, о нем. Вина. Я виновата, я прошляпила его. Это усиливает боль, многократно».
Когда моя подруга в очередной раз приходит жаловаться на жизнь и бесконечно повторяет, что «ее бросили», у меня чешутся кулаки. Так и хочется вмазать в худую, подрагивающую от рыданий скулу, вбить ей в кость, в мозг, в сознание – «Как это тебя можно бросить? Ты что - вещь?» Героиня же, видимо за отсутствием поблизости моего тяжелого кулака, открыто декларирует: «Вот я. Меня бросил мужчина». И чуть дальше: «И вот нас бросили». И уж совсем экзистенциальное: «Я – брошенная погибающая женщина-ребенок». Ты бросил меня, ты бросил меня!!
Забегая вперед, скажу – констатация этого факта и есть пружина, запустившая развитие сюжета. Дальше будет куда как интереснее.
Осознав себя брошенной, героиня прекратила читать занудного Джойса, медитировать на катышки, рисовать на обоях и переживать за нелегкую судьбу северокорейского народа. Ну не сразу, а, поломав для блезиру ногти и выдав «плач Ярославны» страниц в надцать (перелистываем!), она-таки решила действовать. У нее появилась цель - «Если б только кто бы знал бы, как я с детства хотела иметь цель…»
Цель - вовсе не вернуть изменника и не отомстить подлецу! И не стать назло ему сволочной балериной Волочковой и изысканной богиней Ренатой в одном лице. Это же так тривиально, фе! Дабы выбить из сердечка боль-утрату, героиня буквально возжаждала экстрима. Ну, что-то вроде охотиться на тигров с перочинным ножом или добывать нефть с помощью совковой лопаты. Ну, или хотя бы записаться в секцию бобслея. Ну и валяйте, барышня, а у меня футбол начинается, проворчит иной Читатель…
Не то, не то… Наконец, героиня оказалась аки витязь на распутье - в качестве самого экстремального экстрима она выбрала следующее: родить ребенка или… сесть в тюрьму. Выдохнули… Не обязательно делать это одновременно.
Поразмыслив еще пару абзацев, героиня отвергает чадородие, ибо хлопотно это и не так экстремально, к тому же дитя еще и кушать хочет, а самое главное, для его зачатия требуется мужчина. «Вот и Достоевский сидел, и Солженицын… Так что остается… тюрьма». Конец цитаты.
Главгероиня радуется своему нелегкому выбору, как черный свитер «Ласке». Особенно умиляют ее мысли о горьких слезах любимого. Прощай, судьба разлучила нас, но в моем сердце…
Извините, увлеклась. Отринув мысли о хакерской атаке и подделке произведений искусства, героиня решает, что самый верный способ попасть на зону – это совершить убийство. А дальше банально – ночь, улица, фонарь, старушка. Старушки для героини классифицируются как «алчный и мелочный подвид, не имеющий прямой связи или сходства с просто людьми». Знакомой ростовщицы-регистраторши нет, зато есть вполне малосимпатичная бомжиха. Ее-то и решила порешить главгероиня. В отличие от коллеги РРР, наша маньячка-самоучка готовится основательно. Орудие убийства? Топор – банально и грязно. Лучшие друзья девушек – это булыжники. Удары репетируются ежедневно. Бомжиха прикармливается. Для поддержания боевого духа ежедневный просмотр кровавого видео «с документальными съемками убийств, пыток, вскрытий трупов и прочих подобных вещей». Мысли о бывшем любимом куда-то задевались.
Описаниям кровавой расправы позавидовал бы сам ФедМихалыч. «Я быстро выныриваю с обеих сторон арки и обозреваю ситуацию. Встаю у ящика – старуха только высовывает ногу. Парная конечность вылазит следующей, затем туловище, и вот уж выгребается вся старуха, подняв тягучую волну отвратительного запаха». «Я приготавливаю булыжник, железкой наружу»…. «Как только башлык отлепляется от него с легким хрустом и корявая рука с ложной скромностью протягивается к ушанке, я стремительно вонзаю булыжник прямо в висок». И уж куда кислой питерской натуре РРР до маниакального хладнокровия главгероини - «Старуха не шевелится, и я, наконец, чувствую себя умиротворенной»... «У меня рождается мысль: я опять подхожу к старухе, толкаю ногой. Беру ее руку и скребу ее ногтями тыльную сторону своей ладони». Ну и в том же духе! Стивен Кинг нервно курит за углом и люто завидует новому мастеру саспенса.
Преступление совершено, а вот наказывать злодейку никто не собирается. Да и кому нужно расследовать геройскую смерть безродной бомжихи? Героиня снова впадает в транс и шепчет имя любимого. Ах да, жрать ей опять нечего, а в тюрьме сейчас ужин, макароны… посему новоиспеченная маньячка собирает котомочку и топает в отделение милиции. Ну а дальше – как в старой истории – «Это я убила старушку…»
Наказания, покаяния и хрестоматийного воскресения героини не будет. Не те сейчас времена. В КПЗ, правда, заявляется бывший бойфренд, чтобы сказать, что… уезжает в Америку. Южную. (Нда, Свидригайловы тоже повывелись…)
Ну и кончилась история ничем – дали девочке два года условно. Финита ля комедия. Вывод, повыродились Родионы Романычи на земле русской. Как, впрочем, и Сонечки..
Жаль, что старушка не оправдала возложенных на нее надежд. Зря пострадала, нога куриная.
А в целом эта история поражает надуманностью, ленивой игрой не очень больного разума. Ибо больной-то разум в очередной раз нацепил бы на себя треугольную шляпу завоевателя мира. Ха!
Мужчины! Не бросайте женщин! Это опасно для жизни!

История будет забавной, ибо на сей раз старухоубийцей выступит женщина. А так все как в старой доброй сказке - почти студентка, почти красавица, почти голодная, почти одинокая, почти как у вас, ФедМихалыч… Как вам такой поворотец? Только, забегая вперед, скажу, что старушка-то убита вовсе не за идею. И не корысти ради! И даже не ради гопацкой забавы. Но ты уж, читатель, потерпи…
На первый взгляд, вся эта тощая книжица – одна донельзя растянутая сопливая метафора знакомого каждой гимназистке состояния - «Милый мой любимый, зачем ты меня бросил, как же я жить без тебя-то буду-у-у…»
На второй – еще одна девичья попытка покорить большую литературу. Удачно ли?
Книжка выпущена лет пять назад небольшим тиражом, особого успеха не имела.
Читать книгу следует с середины. Добрую половину страниц смело и без сожаления перелистываем. Ибо тут героиня вяло и монотонно повествует обо всем, что встречается на ее жизненном пути. Делает она это почти обреченно, будто обязали ее везде таскать с собой видеокамеру и снимать все подряд. А мало ли что попадет в кадр? Тут и знакомство с милой старушкой-реставратором, когда-то работавшей в Лувре, и ворчания по поводу журналистского непрофессионализма на страницах русского «Космо», и бесконечная галерея пассажиров в метро (что ни человек, то история, но наша не о нем!), и многословные (или пустословные) около-да-возле-мировоззренческие размышления, и тэ пэ… А чаще - просто сплошная и неумелая попытка героини самоидентифицироваться. Позвольте уж предоставить слово самой героине (или автору): «Человек. С высшим гуманитарным образованием, ни к чему не применимым. Без друзей. Человек этот душевно опустошен, с потерянными интересами… Человек-женщина, до сего момента не работавшая ни на одной работе, полезной хоть в каком-то отношении – личностном или материальном». Ну, и в том же духе страниц на …дцать… Эх, как это похоже на нас с вами! Эх, яду мне, яду...
Вот и возникает подленький вопросик: то ли писать автору и в самом деле не о чем, и он тупо «гонит нужный издателю объем», то ли тот же автор наивно полагает, что все эти не очень лирические отступления необходимы для раскрытия многогранного и противоречивого характера главгероини; и он уж очень надеется, что верный читатель не захрапит на разглагольствованиях о художественных достоинствах «Улисса», или не блеванет на смачном описании горелых куриных яиц. И при этом ни одного ярко выписанного характера, даже об увлечении героини – коллекционировании игрушечных жирафов, упомянуто как-то вскользь. И почти ни одного более-менее внятного диалога: все они почему-то на третьей фразе сбиваются на внутренние монологи, читай - сеансы самопсихоанализа героини. Кстати, дедушка Фрейд в сей книжице упоминается почаще черта в «Сорочинской ярмарке» Гоголя.