Магазинов: 3, Цена: от 379 руб. посмотреть все

Книга немецкого мыслителя Рудольфа Бультмана \"История и эсхатология. Присутствие вечности\" является итогом его многолетних историко-филологических и богословских интерпретаций Ветхого и Нового Заветов. Практика истолкования текстов предполагает решение ряда методологических проблем, тогда как богословская трактовка христианской эсхатологии ставит ряд вопросов относительно смысла, направленности, движущих сил истории. В данной книге Бультман рассматривает всю европейскую традицию постановки и решения таких вопросов начиная с Древней Греции и вплоть до трудов виднейших мыслителей первой половины XX века. В последних разделах книги он переходит от прояснения своего понимания герменевтики в полемике с представителями европейского историцизма к собственному богословскому видению истории.

  Буквоед - 379 руб.   Читай-Город - 379 руб.

Бультман Р.
Немецкий протестантский теолог, возможно, наиболее влиятельный исследователь Нового Завета в 20 в. Бультман родился 20 августа 1884 в Вифельштеде (на северо-западе Германии) в семье лютеранского пастора. Окончив гимназию в Ольденбурге, он учился в Тюбингенском и Берлинском университетах. В 1910 защитил докторскую диссертацию в Марбургском университете. Вел преподавательскую деятельность в Марбургском университете (1912–1916), в университетах Бреслау (1916–1920) и Гисена (1920–1921) и, наконец, в качестве ординарного профессора – снова в Марбурге (1921–1951). Бультман (параллельно с Мартином Дибелиусом, 1883–1947) разработал т.н. форм-анализ, или метод исследования форм и жанров (Formgeschichte), и применил его к Новому Завету. В период между крестной смертью Иисуса (ок. 30) и написанием четырех евангелий (ок. 65–100) изречения Иисуса и рассказы о нем распространялись в раннехристианской общине либо путем устной передачи, либо в виде не дошедших до нас текстов. На этот процесс, по-видимому, оказывали влияние религиозные и социальные реалии жизни первых христиан. С помощью метода форм-анализа Бультман выявлял небольшие единицы текста (перикопы), из которых составлены евангелия, классифицировал их в соответствии с жанровой природой и пытался определить «место в жизни» (Sitz im Leben) каждой перикопы, т.е. ее функцию в жизни раннехристианской общины – проповедническую, вероучительную, богослужебную или полемическую (в спорах с приверженцами других религиозных течений). Очищая новозаветные тексты от последующих наслоений, связанных с редакторской и теологической обработкой в ходе составления евангелий, Бультман надеялся выйти на уровень устной традиции и реконструировать первоначальную керигму (возвещение) раннехристианской церкви. Согласно Бультману, керигма в евангелиях была заключена в мифологическую оболочку, характерную для ментальности людей того времени. Исходя из этого Бультман предложил программу «демифологизации» евангелий: отделения сущностной составляющей провозвестия от мифов, которыми она обросла в ходе устной передачи. Большинство исследователей евангелий приняли тезис Бультмана о том, что традиция, нашедшая выражение в евангелиях, приобрела окончательную форму под влиянием раннехристианской общины. Более консервативные критики Бультмана, однако, были встревожены вытекающим из его концепции предположением, что традиции, составившие основу Нового Завета, представляют собой продукт творчества общины, так что из евангелий мы можем узнать об Иисусе очень мало. Бультман был не только крупным экзегетом, исследователем Св. Писания, но и оригинальным теологом. На его мышление сильное влияние оказали теология либерального протестантизма и экзистенциальная философия Мартина Хайдеггера, его коллеги по Марбургскому университету в 1920-е годы. Бультман стремился дать «экзистенциальную интерпретацию» керигмы, которая раскрывала бы «такой подход к человеческому существованию, или экзистенции, который может предложить возможность самопонимания и немифологически мыслящему человеку». Программа демифологизация как бы предваряла эту задачу. «Вера, – писал он в 1928, – не означает простого принятия провозвестия о всепрощающей любви Бога, простой убежденности в истинности этого провозвестия, но подразумевает необходимость строить жизнь в соответствии с ней... то есть жить так, чтобы мое конкретное «сейчас» определялось этим провозвестием». Умер Бультман в Марбурге 30 июля 1976 года.