В "Мираклях" (Трилогия, состоящая из романов "Легионы святого Адофониса, "Песье Распятье" и "В ожидании чумы"), которые одновременно и страшно читать и невозможно оторваться, - знакомая нам из русских произведений 30-х годов, причудливая смесь мифов (в данном случае, в форме "песен западных славян") и исторического контекста. И это удивительно органическая и поэтичная книга. Поэтическая Вселенная Славко Яневского населена ожившими мертвецами, вампирами и другими постоянными персонажами балканских мифов. Видения монахов, томимых подавляемыми страстями, перемежаются с философско-теологическими диалогами упырей. И все это дано в восприятии разрастающегося человеческого тела, то уродливого, то прекрасного. Очень напоминает "Песни Мальдорора" Лотреамона. Тело постоянно меняется, и это колыхание плоти охватывает всю природу, которая дышит духами и призраками. Историческое время - это прошлое Македонии, целые века которого помнят мертвецы. Селение Куколино - тоже Макондо Маркеса. Одновременно вспоминаются средневековые тексты: Яневский очень натуралистично описывает кошмары, например, полчища крыс, одолевающие людей.
Поэтика такого текста - это всегда поэтика изобилия, поэтому здесь всего много: упырей, прекрасных женщин, мифов, возвращения мотивов. Но все же упырей больше. То и дело "доносится их тоскливый зов: Борчило, к нам приставай по велению своей судьбы... Моей судьбы? Какой судьбы? Не шутите, любезные мертвецы. Вместе с человеком умирает его судьба. И не воскресает. У вампиров не бывает судьбы, и нет судьбы у моего сына Димитрия, светлоликого, златоокого мальчика, что пришел на свет с лихорадкой в костях и ушел в тринадцатый год после бегства моего к морским бурям и жарким пустыням, и я с ним даже не смог проститься" - так ангельское и бесовское перемежаются в каждой фразе этого текста. "Судьба умирает" - есть только время общее, нет личного, оно ускользает от человека, старающегося сохранить его в своей кунсткамере. Яневский очень напоминает Андрея Платонова. "Слоняясь по селу, собирал в огромную торбу все, что находил: старую тряпку, веретено, разбитый горшок, обувку или ремень. Это диковинное богатство он громоздил в покинутом доме... Все, человеку принадлежащие, надо сохранить ради спасения духовного - полагал старик". Это не Платонов, - это Яневский. И его романы - тоже своеобразная Кунсткамера человеческого духа.

О магическом реализме Славко Яневского
Миракли
Первый
Примечания